просторно, бескрайние поля и луга. Никому и в голову не придёт таскать мешками землю на скалы, чтобы устраивать там пастбища. Люди живут семьями, в сёлах и городах.
— Я немного слышала о городе, правда, не поняла, чем же они там занимаются, если землю не обрабатывают и скот не пасут.
— В городе всё по-другому. — Вистан ненадолго замолчал, вспоминая рассказы отца, и добавил. — Там живут начальники, воины и торговцы.
Молли приподняла руку со сжатым кулаком, разогнула большой палец, потом указательный, несколько раз постучала по ладони кончиком среднего и спросила:
— А что делают торговцы?
Вистан поморщился, потёр лоб и неохотно ответил:
— Отец пытался мне растолковать, но не слишком понятно. Они вроде бы меняют продукты на товары…
— Так и у нас так же. Принесут в склад шерсть или мясо, поменяют на посуду или, скажем, ткани.
— А у них не так. Вот мы как определяем, сколько дадут ткани за меру шерсти?
— Никак. Кладовщик сам знает.
— Вот!, — Вистан расплылся в улыбке и поднял вверх указательный палец. Обладать недоступным другим знанием было приятно, тем более, что пытаясь объяснить, он сам теперь понял то, что ускользало раньше.— Они не ходят за посудой с тюком шерсти. Святоши меняют товары на маленькие лепёшки из серебра — монеты. Если у тебя есть монеты, можешь выбрать себе любую вещь.
Молли задумалась.
— Им принадлежит огромный мир, а мы живём в тесной долине посреди гор, как в каменном мешке. У них люди обзаводятся семьями, а мы…, — она вздохнула, — тебя утром отправят в Пещеры, а мне остаётся надеяться, что ребёночка… ну когда он родится, признают здоровым и оставят в живых. Ты никогда не задумывался, почему так устроена наша жизнь?
— Я как-то спрашивал отца, зачем нужно девятнадцатилетним парням покидать долину. Он сказал, что для молодёжи здесь слишком тепло и безопасно.
— Ещё бы. Если все останутся, заживут в своё удовольствие, станут создавать семьи, то совсем скоро в долине не останется места не только для домов, но и для посевов. Я иногда думаю о нашей жизни… В чём причина вражды между нами — горцами, и святошами? Неужели в их огромном мире не нашлось бы места для нашего народа? Ещё немного и мы начнём вымирать. У тех, кто пробыл хотя бы лет пять в Пещерах, очень редко рождаются нормальные дети. Говорят, что и от вас, молодых, с каждым десятилетием, толку всё меньше и меньше. А, может быть, святоши не зря поклоняются своим богам? Может быть это правда, и боги действительно существуют, и помогают тем, кто в них верит?
Вистан пожал плечами:
— Они, вроде бы, молятся главной матери и какому-то отцу.
— Знаешь, люди, поклоняющиеся женщине-матери, не могут быть плохими…
— Так ты хочешь сбежать отсюда? Куда? К святошам?
— Нет… Конечно же нет. Знаешь, Вистан, я хотела бы дождаться, когда ты вернешься. Может быть…, — она шумно прерывисто задышала, — ты меня снова захочешь увидеть. Ты всего на четыре года моложе и, надеюсь, к тому времени я не превращусь в старуху.
Отец недаром обозвал пещерное поселение "каменными кишками". Извилистый тесный проход, по которому друг за другом шагали три десятка молодых долинников как нельзя кстати подходил под это определение. Солнечный свет и чистый горный воздух остались далеко позади. Им на смену пришел закопчённый факелами низкий каменный свод, хлюпающие под ногами лужицы и запах старого плохо проветриваемого подвала.
Смех и шутки, которыми подбадривала себя молодёжь, потихоньку сошли на нет, и боевой задор, по мере того, как отряд продвигался вглубь горы, напрочь испарился даже у самых бравых.
— Чего замолкли, девочки?, — издевательски осведомился шедший впереди пожилой пещерник. — Это вам не с родильницами кувыркаться. Привыкайте к жизни настоящих мужчин. Скоро научитесь видеть в темноте, тогда и глаза на ночь можно не закрывать!, — видимо очень довольный своей остротой, он разразился противным булькающим смехом.
Вистан двигался в середине колонны, неся перед собой странного вида факел, больше похожий на большую изогнутую ложку, в которой лежал комок зеленоватой слизистой массы, горевшей не очень ярким, но стабильным пламенем. Раздававший факелы пещерник каждого напутствовал кратким инструктажем:
— Руки только туда не суй.
— Мы, дядя, костёр-то видали!, — хохотнул кто-то, на что пещерник, не меняя интонации, сообщил:
— Так я и не про пламя.
Шедший впереди Лейн оступился, и Вистан чуть не поджарил ему спину, едва успев отдёрнуть руку. Факел скользнул по влажной стенке и огонь, облизав мокрый камень, зашипел. Лейн обернулся и стал бормотать неразборчивые извинения. Пришлось толкнуть его в спину, так как сзади напирали
