Меченую шишку Ссгина учуял, когда до неё было не меньше, чем шесть или семь шагов. Он преодолел это расстояние за какие-то мгновения, просто покатившись по ковру из опавшей хвои. Возле шишки замер и вытянул вперёд самые длинные пальпы. "Неужели принюхивается?", — подумал охотник, неприятно поражённый быстротой перемещения демона и тем, что хвоя перестала быть для него чем-то непреодолимым. Как раз ей отводилась весьма важная роль в обороне, которую решил применить Дигахали днём. Предполагалось окружить место отдыха барьером из хвои, который демон не рискнёт пересечь.
Ссгина втянул длинные пальпы, вытянул снова и покатился безошибочно к тому месту, где стоял охотник. Тот был вынужден прибавить шаг, чтобы дистанция не сокращалась.
Свои вещи он нашёл там, где и ожидал. Быстро подхватил и поспешил дальше. Йонейга, как и было обещано, оставили ему полную флягу воды, что сейчас было очень кстати. Охотник подозрительно понюхал воду. Как-то раз уже напоили подозрительным питьём. И тут его осенило — в аджила заранее подмешали то, что должно было привлечь Ссгина. "Выходит, они с самого начала знали, кто будет выбран, и устроили бросание шишек, только для того, чтобы он убедился в этом сам". Что ж, оставалось признать, что белые люди в очередной раз его обманули. Если бы это исходило только от Выдр, то не было бы таким оскорбительным для него. Но с йонейга Дигахали связывали совсем другие отношения — он нанялся работать на них. И пускай обязанности не были чётко оговорены, никто не в праве так поступать.
Стало совсем темно. Пришлось внимательнее выбирать направление движения, чтобы не сбиться с пути и не налететь на какую-нибудь преграду. Дорога пошла в гору, но на скорости демона это никак не сказалось. Он катился вперёд, изредка останавливаясь, чтобы вытянуть длинные пальпы и "принюхаться". "Твоя задача простая…", — вспомнил Дигахали. Похоже, старший кое что не договаривал, рассказывая о том, как вести по лесу это странное существо.
Никак не заканчивавшийся подъём начал вытягивать из охотника казавшиеся неисчерпаемыми силы. Несколько раз он упал, не заметив выступающие из земли корни, повредил ногу и стал прихрамывать. Свою нынешнюю манеру перемещения по ночному лесу, он сам не рискнул бы назвать даже малошумной. О бесшумной же можно было лишь мечтать. И это до того, как падение заставило почти вдвое снизить скорость, перенося, подобно белым людям, вес тела с носка на пятку.
"Со стороны может показаться, что через заросли бредёт пьяный йонейга, — стыдясь самого себя, подумал он, — хорошо, что никто из племени не видит".
Начавшийся спуск обрадовал охотника, как никогда. Превозмогая боль, он поспешил вперёд и вдруг понял, что давно не определял местонахождение злого духа, будучи уверенным, что тот как привязанный следует за ним. Дигахали остановился и прислушался. В кронах высоких сосен шумел ветер, скрипели сухие сучья, не давая различить звуки, которые издавал катящийся демон. Поросший хвойными деревьями склон был лишён подлеска, что могло сильно помочь в обнаружении преследователя. Охотник был уверен, что его подопечный только сейчас преодолел подъём, который отнял у него самого столько сил, поэтому сел, привалившись спиной к большой сосне, и принялся разминать повреждённую стопу. Накопившаяся усталость уговаривала отдохнуть подольше, но осторожность торопила, справедливо указывая, что до рассвета было ещё далеко. А долг требовал найти Ссгина и выполнить свои обязательства перед Манфредом, несмотря на призывы гордости бросить обманом навязанную работу.
"Что там старший советовал? Не суетиться? Ещё бы, очень сложно суетиться с такой ногой. Пожалуй, демон тоже меня потерял. Как он поступит? Скорее всего, будет принюхиваться".
Дигахали одёрнул прилипшую к телу, пропитанную потом рубаху и понял, что найти его в ночном лесу будет не так уж и сложно. На голову посыпались мелкие веточки и зелёная хвоя и, уже догадавшись, что он увидит в следующее мгновение, охотник поднял голову вверх. Злой Дух висел прямо над ним, зацепившись длинными пальпами за несколько крупных сучьев. Если встать и вытянуть вверх руку, до него вполне можно было бы дотянуться.
Но такая безумная мысль в голову Дигахали не пришла. Он смотрел на раскинувшееся над ним, как грозовая туча, существо, понимая, что бежать бессмысленно. Демон не спешил нападать, он был неподвижен, лишь направленные вниз кончики пальп периодически вздрагивали. Вскоре охотник понял, что эти движения не случайны и совпадали с ритмом его дыхания. У него возникло ощущение, что Ссгина тоже вглядывается в сидящее под сосной, чужое для него существо. Движения кончиков пальп завораживали как вспышки пламени над поленьями угасающего костра. Человек почувствовал, что больше уже ничего, кроме этого не видит. Окружающий мир потерял звуки и запахи, сузившись до круга из танцующих лепестков, заполнивших всё поле зрения. "Действительно, цветок, — подумалось ему, — прекрасный в своём совершенстве".
В какой-то момент почудилось, что вместо демона Дигахали видит самого себя, задравшего голову и смотрящего вверх остекленевшими расширенными глазами. Он смотрел на себя со стороны, поражаясь тому, что видел: удивительное создание с нежной кожей, плохо гнущимися раздутыми конечностями и странными органами чувств. Нелепое существо называлось человеком и само предложило ему идти следом за собой. Этот человек сумел обуздать страх, не дать волю своим рвущимся наружу инстинктам, не то что другие — изначально трусливые и агрессивные. Он ожидал и от этого человека агрессии по отношению к себе, готовый схлестнуться с ним в поединке. И в то же время человек не заинтересовал его, ни как пища, ни как достойный соперник. Но этот человек сумел, подобно ему, разрушить границу между мирами, следовательно, имел право на жизнь. На жизнь и на поединок. Человек слишком слаб, медлителен и нерешителен, чтобы напасть первым. Но его разум, способный вместить чужую мысль и, подняв её на недосягаемую доселе высоту, вернуть обратно, достоин восхищения. Соприкосновение с ним, как обжигающий свет открытого неба — если не убьёт, то отметит навсегда. Жаль,
