— С виду вполне исправна.
Услышав его голос, Ладвиг понял, что с оценкой возраста не ошибся.
— Как насчёт дальности?
— У таких — незначительная. Не больше мили. Это устройство сейчас отключено. Его собственная память слишком мала, чтобы записывать постоянно. Находясь вне досягаемости приёмника сигнала, оно самопроизвольно выключается.
— Что-то я не пойму, — нахмурился Фридхелм и спросил у сержанта: — Когда ты получил медальон от монаха Йохана?
— Перед поездкой к егерям. Святой отец сказал, что этот символ добавит мне солидности.
— Как бы ни так! Просто он очень хотел узнать, о чём ты беседовал с Манфредом и этим, как его… Эгоном. Как давно ты расстался с монахом?
— Вчера утром.
— И во дворце вы вместе не появлялись?
— Нет. Я был один.
— Это меняет дело. Проверь, Райнер, записано там что-нибудь вообще, или нет.
Графу передали медальон, который он приложил к уху, а сам стал смотреть на Ладвига. Наступила тишина, прерывавшаяся только поскрипыванием доспехов и стариковским покашливанием Райнера.
— Похоже, что ты и вправду простой служака, — сказал Фридхелм, отложив в сторону металлический диск. — Наивный и глупый. Этот Йохан облапошил тебя как деревенского дурачка. Да и какой он монах? Отвратительный колдун, прикрывающийся личиной служителя Богов. Не веришь?
Сержант насупился и отрицательно помотал головой:
— Не нужно дурно отзываться об усопшем. В нём была святость, позволявшая творить чудеса.
— Чудеса?, — засмеялся граф. — Потрясающе! А в колдунов ты веришь?
— Верю. — согласился Ладвиг. — Много зла творят они.
— Значит, должен был слышать, что колдуны наделяют особой силой амулеты, и те дают им возможность привораживать людей. Вот это, — Фридхелм поднял со столика медальон, держа его за обрывок цепочки, — амулет, сохраняющий в себе частичку чёрной души колдуна. С помощью него тебя и приворожили. Не веришь? Держи, убедись сам.
Граф швырнул медальон сержанту и спросил у Райнера:
— Что там нужно повернуть, для повтора?
— Ободок на тыльной стороне до лёгкого щелчка.
— Ваш Райнер тоже произносит словечки, которые я слышал от одного из монахов. — сказал Ладвиг.
— Он когда-то был одним из них, — пояснил Фридхелм. — Но вовремя понял, с кем имеет дело.
Сержант покосился на рыцарей, поднёс медальон к уху и выполнил инструкции Райнера.
"…да, я понемногу осваиваюсь здесь, — раздался голос, без сомнения, принадлежавший брату Йохану, — мне выделили в помощники какого-то унтера из состава городской стражи. Они настолько поверхностно относятся к проблеме, что назначили дознавателем простого сержанта. Парень не слишком умный, но вроде бы ответственный. Постараюсь встряхнуть его мозги и направить в нужную сторону. Если правильно расставить акценты, то он будет ходить на задних лапах и брать корм у меня с ладони. Это в идеале. Главное, чтобы не чинил никаких препятствий. Думаю, проблем не возникнет. Как только у тебя будут результаты, сразу же свяжись со мной".
— Ещё есть обрывок твоего разговора с какой-то женщиной. — сказал граф, внимательно наблюдавший за тем, как менялось выражение лица пленника. — Но там ничего интересного.
Ладвиг закрыл глаза и, скрипнув зубами от гнева, возбуждённо произнёс:
— Это какая-то некромантия! Он не может говорить! Не может! Я сам видел его мёртвым! Я могу отличить мёртвого человека от живого! Поверьте мне!
— У меня нет причин тебе не верить. Дьявольский амулет явил голос монаха из преисподней, где он, без сомнения пребывает в настоящее время.
— Лучше убейте меня сразу, — глухо произнёс сержант. — Я и представить не мог, кому помогаю.
— Колдуны очень хитры, — усмехнулся Фридхелм. — А я всё никак не могу вспомнить, где видел тебя раньше. Не просветишь?
— Я помогал лечить вашего жеребца. Он повредил ногу на том турнире, когда… — голос Ладвига дрогнул.
— Не продолжай, — граф поднял руку, призывая его к молчанию. — Я вспомнил. Это же ты состоял оруженосцем при несчастном Хилдебранде. Да упокоят Боги его мятежную душу. Он был доблестным рыцарем. Таких сейчас осталось очень мало.
Фридхелм подал воинам знак, и они убрали мечи, перестав угрожать ими сержанту. Ладвиг наконец получил возможность вздохнуть полной грудью и только сейчас понял, как же неудобно лежать в костюме демона.
— Выходит, что это тебе я оказал протекцию для поступления в городскую стражу. Мне не назвали имя молодого человека, которому требовалось
