— Вы знаете, что должны делать, господин сержант?
— Да. Не вмешиваться. Помогать, при необходимости.
— И ничему не удивляться. Я всё сделаю сам. Ваша основная задача — выманить чернорясника ненадолго из номера. Или, хотя бы отвлечь. Под любым предлогом. Потом можете действовать по собственному усмотрению, но будьте осторожны и держитесь от него подальше. Понятно?
— Так точно. — со вздохом ответил сержант.
— Отлично. — сказал кельнер. — Я ухожу. Чуть погодя вы начинаете действовать. А пока пейте пиво, очень приличное, кстати.
"Они и здесь меня отыскали, — с досадой подумал Ладвиг, когда остался в номере один. — Прав, наверное, Виланд. Уходить надо с этой службы. Надоело быть марионеткой. Поступлю в охранники к этому пузатому булочнику. Буду сопровождать его по вечерам из пивной. Разучусь фехтовать, зато приобрету стальные мускулы. Тащить подвыпившего мастера-булочника не самое лёгкое занятие. Скорее всего, женюсь на Грете, и она, на радостях, нарожает мне детишек. Будем все вместе ходить в церковь и кушать пирог с яблоками по праздникам. Тихое семейное счастье".
Картина вырисовывалась не самая плохая, но сержант скривился и мотнул головой, словно отгонял от себя назойливое насекомое. Жизнь простого бюргера никогда не была для него идеалом. Прикинув, что времени прошло достаточно, Ладвиг вышел в коридор и постучал в дверь номера, который занимал Корнелис.
Открыли ему не сразу. Из комнаты доносился приглушённый смех и невнятные восклицания.
Пришлось несколько раз повторить попытку, пока дверь, наконец, не приоткрылась.
— Вы, никак, передумали, сержант?, — спросил захмелевший послушник. — Заходите. Девчонка весёлая, её и на двоих хватит.
— Нет, я не за этим. — не придумав ничего лучшего, Ладвиг сказал: — Может, оставите у меня свои вещи. Для сохранности. Мало ли что.
— Что здесь может случиться?
— Всякое, — уклончиво произнёс сержант. — До ближайшего жилья далеко. Бывает, что в таких гостиницах обирают путников. А я могу охранять вещи, всё равно не усну.
— Хорошо, — согласился Корнелис. — Забирайте. Кому мне ещё доверять, как не вам.
Послушник сунул в руки Ладвигу простую полотняную сумку и закрыл дверь.
"Как всё просто. Лишь бы это оказалось то, что надо".
Он дождался, когда на двери лязгнет засов, и открыл сумку. Внутри лежала пара медальонов, наподобие того, что он носил сам, диптих в кожаном переплёте, такой же, как у брата Йохана и тяжёлая коробка из непонятного чёрного материала.
"Все колдовские наговоры нужно уничтожать с помощью огня", — решил сержант и пошёл вместе с сумкой вниз по лестнице. Обеденный зал постепенно наполнялся народом. Пришедшие сюда прямо с полей крестьяне, в основном заказывали выпивку, поэтому горячие блюда на столы ещё не подавались. Ладвиг прошёл мимо стойки бара, выждал момент и свернул в коридор, ведущий к кухне. Там оказался только мальчишка-поварёнок, загружавший дрова в большую печь. Когда он отправился за следующей охапкой поленьев, сержант метнулся к печи и зашвырнул в неё содержимое сумки. Он едва успел отскочить, когда сквозь гудение пламени послышалось несколько громких хлопков, а из топки брызнули искры.
— Ты что туда бросил, паршивец?, — послышался чей-то визгливый голос. — Что это за дрова такие?
— Не знаю!, — стал оправдываться мальчишка. — Какие были, такие и несу.
Ладвиг поспешил ретироваться и сразу же направился к себе в номер. Стараясь не шуметь, он поднялся по лестнице, увидев у дверей своей комнаты странную картину. Присевший на корточки Корнелис пытался заглянуть в замочную скважину и громким шёпотом звал:
— Сержант! Сержант!
— Я здесь!, — понизив голос, отозвался Ладвиг. — Что произошло?
Послушник вскочил и прижался к двери спиной.
— Вы один?, — дрожащим голосом спросил он.
— Да.
— Давайте зайдем в ваш номер! Умоляю!
Одетый только в сорочку Корнелис дрожал всем телом и нервно оглядывался по сторонам. Он буквально ворвался в комнату, как только Ладвиг открыл дверь, и сразу же забился в угол возле кровати.
— Что с вами стряслось?
— Это ужасно… — застонал послушник. — Я не виноват… это не я…
Сержант взял со стола полную кружку пива, протянул Корнелису. Тот схватил её обеими руками, осушив за три громадных глотка. Наблюдая, как на его тонкой шее ходит ходуном кадык, Ладвиг вспомнил, что кельнер не советовал находиться рядом с этим человеком. Но, прежде чем покинуть общество колдуна, ситуацию требовалось прояснить.
— Рассказывайте. Желательно, коротко и по существу.
— Та девица. — послушник всхлипнул. — Она… она вдруг стала задыхаться, потом затряслась вся и… и… я не виноват…
