— Ты всерьёз думаешь, что я по уши увяз в чьих-то интригах?, — усмехнулся стражник. — Я просто маленький человек, Ладвиг. Стоит поддержать одну из противоборствующих сторон, и спокойной жизни больше уже не будет. Попаду, как зёрнышко между жерновами, и нет меня. Маленькие люди — это всегда разменная монета, что для тех, что для других. На данный момент я городской стражник. Далеко идущие планы Городского Совета в уставе караульной службы не прописаны, и мне необязательно разделять политические взгляды ратманов.
— Почему бы не примкнуть к другой стороне?, — спросил сержант, подозревая, что Виланд до сих пор переживает лишение должности и понижение в звании. — Магистрату отомстить не хочется? Они же не стали вас слушать и разжаловали в рядовые.
— Если бы хотелось мести, я бы давно сидел в подземелье вместе с Арне. Разжаловали меня за то, что сглупил — плохо держал нос по ветру и не смог предугадать желание начальства. Сам виноват. Ну, как, похож я на заговорщика?
— Нет. — немного подумав, произнёс сержант. — Но после ваших откровений такие мысли уже начинали появляться.
— Вот когда ты отслужишь в городской страже хотя бы половину моего нынешнего срока, то будешь разбираться в местных закулисных играх не хуже любого ратмана.
Возле караульной башни следователям повстречался Бруно, оживлённо споривший с одним из разводящих.
— У меня важное задание, господин ефрейтор. Как вы не понимаете? Я работаю на дознавателя Ладвига до тех пор, пока он не отменит свой приказ.
— Бездельник ты, — скрипучим голосом упрекал Бруно разводящий, — и сержант твой…
Он хотел ещё что-то добавить и, собираясь с мыслями, отвёл глаза в сторону, встретившись взглядом с тем самым сержантом. Ефрейтор не смутился, неторопливо принял стойку "смирно", потом ткнул низкорослого стражника локтем в бок и буркнул:
— Докладывай.
— Господин сержант!, — обрадовался Бруно. — Ваше приказание выполнено! Обследованы все деревья, способные выдержать вес человека.
— Отыскал что-нибудь?, — поинтересовался Виланд. — Из того, о чём я говорил.
— Кроме птичьих гнёзд только вот это. — он достал из кармана и гордо протянул собравшимся помятый жестяной значок цеха кузнецов. — Нашёл в дупле.
Разводящий поперхнулся, отвернувшись в другую сторону, закашлядся. Ладвиг покосился на мелко трясущиеся плечи ефрейтора, стараясь быть серьёзным, произнёс:
— Молодец. Возвращайся к караульной службе.
— Рад стараться!, — вытянулся в струнку Бруно. — Осмелюсь попросить у господина дознавателя день отпуска для поправки здоровья. Неудачно упал с дерева.
С этими словами он снял шлем и продемонстрировал приличных размеров ссадину на голове.
— День отпуска. — подтвердил сержант. — Лечение за счёт Магистрата.
— Мы с дознавателем по поводу Табеи, — обратился к разводящему Виланд. — Допрос уже проводили?
— Насколько я знаю — нет. Сменяясь, господин вахмистр велел передать, что аптекарь просил не тревожить её до обеденного времени. Хотя, он скормил женщине столько своих снадобий, что она может проспать и до заката. Девочку господин вахмистр лично сопроводил в приют при монастыре.
— Впустую прогулялись, — подытожил Ладвиг.
— Незадолго перед вами приходили из Цеха стеклодувов, — сообщил ефрейтор, — хотели сегодня забрать господина Сиджисвальда из пивной.
— Передумали?, — спросил сержант, догадываясь о причине такого решения.
— Когда узнали, что из цеховой кассы не придётся оплачивать счёт, господина Сиджисвальда не решились беспокоить.
— Понятно. А как поживает приятель мастера-стеклодува?
— Господин Реджинхард самостоятельно отправился домой ещё вчера вечером. Сказал, что больше не может употреблять пиво, вкус которого гаже, чем свиная моча.
— Так и сказал?, — засмеялся Виланд. — Да-а, чем только не приходилось похмеляться бедняге…
— Я когда ещё жил в пригороде, — решил поддержать разговор ефрейтор, — был у нас один пьяница. После хорошей попойки он по утрам едва на четвереньках передвигался. Так вот, повадился тот пьяница ночевать на сене, в сарайчике. А утром выползет на свет божий и всю воду из поилки для домашней птицы выпьет. Один день, другой, третий. А на четвёртый наказал его петух — весь лоб ему расклевал, как глаза ещё целы остались.
— Молодец петух!, — восхитился стражник. — Прирождённый караульный. Службу знает.
За свою, хоть и недолгую жизнь, Ладвиг слышал немало подобных рассказов, поэтому зевнул и обратился к помощнику:
— Пойдёмте обратно, Виланд. Похоже, Табею придётся допрашивать в присутствии приезжего.
— Скорее всего… — ответил стражник, из-под руки что-то высматривая в районе городских ворот. — Сдаётся мне, что нашего проверяющего мы сможем увидеть прямо здесь.
