— Что ты ещё ему сказал?, — я с трудом выдавил из себя эти слова, и, вытирая вспотевший лоб, невольно скользнул взглядом по зачёркнутым линиям на стене. Две оставшихся почему-то показались похожими на виселицы, и от этого стало ещё гаже.
— Сказал, что заключённые ходили с мешочками в карцер. И мой, скорее всего там же… Ох, глупый баран. Прости меня, Берхард. — Генри совсем сник и едва не плакал. — Арман хочет завтра сам проверить карцер. Не хотелось никого подводить…
— Завтра… — Я задумался. Время для подготовки к визиту начальника тюрьмы в карцер ещё было. — Ты же его привычки хорошо знаешь. Он не слишком рано встаёт?
— Поспать любит. — согласился Генри. — Особенно если с вечера крепко выпьет.
— А сегодня он выпил?
— Так он каждый день выпивает.
— Ясно. Вот, что Генри. Завтра с утра встретишься с Хейко и скажешь ему, чтобы все повстанцы заполнили свои мешочки землёй. Любой. Какую найдут. Если о чём-нибудь спросит, сошлись на меня. Я постараюсь решить вопрос с карцером.
— Ты не сердишься, Берхард?
— Нет. — искренне ответил я. — С таким типом, как Арман тяжело иметь дело. Не унывай, Генри. Не всё ещё потеряно.
Полночи я провёл в мучительных раздумьях по поводу выхода из сложившейся ситуации.
"Дыра в карцере до отказа забита камнями, и обнаружить, что она куда-то ведёт, нелегко. Даже если они ничего не найдут, то подозрения всё равно останутся. Последствия могут быть непредсказуемыми, вплоть до очередного ужесточения внутреннего распорядка. Ради этого Арман вполне способен лишить своих надзирателей праздника. Тогда план Маркуса разбивается вдребезги. Даже если я вскрою тоннель, выйти через него удастся не всем. Свободное передвижение будет запрещено, тем более, группами из нескольких человек. Надзиратели сразу среагируют, и большинству повстанцев придётся принять бой с охраной внешнего периметра тюрьмы. Голыми руками против мечей, копий и луков. На нашей стороне будет голем, но заставить его сражаться, точно не получится. Такие действия не входят в программу роботов-ремонтников. Надзирателей он наверняка испугает, а вот поднятая по тревоге охрана периметра быстро сообразит, что голем для них не опасен. Тогда всем нам конец".
Мне стало совестно за свои же недавние мечтания о том, как руководимый мною робот выносит ворота, охрана в панике разбегается, и все заключённые выходят из тюрьмы на свободу. Стоило здраво поразмыслить, как тут же повылазили на поверхность все нестыковки и шероховатости этого безумного плана. Требовалось найти способ усыпить бдительность Армана. В этом был ключ к успеху всей нашей затеи. Я перебрал множество разнообразных идей, но так и не смог придумать ничего приемлемого. Усталый мозг потребовал отдыха, и ничего не оставалось, как лечь спать, лелея в душе надежду, что новый день принесёт с собой новые хорошие идеи.
Звон колокола прервал сон, в котором я впервые за долгое время увидел Скай. Это было так чудесно, что просыпаться совсем не хотелось. Не сразу открыл глаза, сохраняя в глубине себя её образ. Содержание сна ускользнуло от меня, да и не было в том особой важности. Помню, что я снова был на празднике ведьм и выбирал начинку для ритуального пирога. Какие-то травы, цветы, ещё что-то…
Воспоминания о вчерашнем вечере требовательно ворвались в сознание и моментально вернули к действительности. Пришлось отправиться в карцер, не имея в запасе никакой стоящей идеи, чтобы на месте сообразить, каким образом усыплять бдительность барона. Взяв в руки корзинку с лекарствами, я вышел из камеры. Утро было ярким, наполненным голосами птиц и принесёнными ветром ароматами лесных цветов. Короткий сон не принёс отдыха, голова была забита обрывками разнообразных мыслей, но обострившиеся органы чувств жадно впитывали ощущения.
Ветерок ещё раз донёс до меня цветочный запах, и я пошёл в ту сторону, не осознавая, зачем и куда иду. Источник аромата обнаружился в нескольких шагах от меня. На стыке верхнего и нижнего ярусов камер, вниз склонилась плеть ползучего кустарника с мелкими лилово-розовыми цветочками. Эти растения каким-то образом ухитрялись прорастать там, где почти не было земли, в трещинах между камнями. В какое-то мгновение показалось, что подобные цветочки я выбирал во сне для начинки пирога. Они были такие же невзрачные, но Скай, глядя на них, улыбалась своей неповторимой улыбкой…
Решение пришло внезапно. Я в один миг понял, что должен сейчас сделать, вернулся в свою камеру и разгрузил корзинку, оставив только кувшинчик с водой. Мне удалось очень аккуратно и почти незаметно для окружающих вынуть из расселины кустик вместе с корнями и теми крохами земли, которые его питали. Гибкие веточки легко поместились в корзинке и были тут же накрыты тряпицей. Внимания заключённых можно было не опасаться. Они и раньше замечали, как я собирал на территории тюрьмы различные травы для своих лекарств. Другое дело — надзиратели. Им не стоило видеть, что лилово-розовые цветочки попали в мою корзинку только сегодня. По счастью, всё обошлось, и я продолжил путь к карцеру.
Дежуривший ночью охранник имел заспанный вид и откровенно скучал, ожидая смены. На мою просьбу проверить состояние здоровья заключённого, он сделал небрежный жест рукой, разрешая зайти в карцер.
— Жалобы на здоровье имеются?, — громко спросил я находившегося там повстанца.
Он понял меня с полуслова и так же громко ответил:
— Хвала Богам, вы пришли, господин лекарь! Я не спал половину ночи. Жутко болела спина.
— Давайте проведём осмотр!
