возникли разногласия. Хорошо, когда враг считает тебя слабее, чем есть на самом деле.
— Это было неожиданно для всех, включая меня.
— Значит, сюрприз удался. — улыбнулся лидер повстанцев, наблюдая, как я брызгаю водой на слегка увядшие листочки вереска. — Скажи мне, Берхард, как тебе пришла в голову идея, посадить здесь такой замечательный куст? О нём уже легенды складывают.
— Случайно. — ничего другого я ответить не мог. — Просто повезло.
— Может, быть… — улыбка Маркуса погасла, и стало заметно, насколько у него усталое выражение лица. — Я и забыл уже, когда нам в последний раз по-настоящему везло. Удача просто так не приходит. Она сопутствует тому, кого сами Боги отметили и через кого они вершат судьбы людей. Сегодня наша судьба в твоих руках, Берхард.
— Я, в отличие от Богов, не всесилен…
— А как, по-твоему, Боги влияют на судьбы Мира? Они обратят свой взор на достойного, и как там, в Писании говорится: "слову его будет покорна вода текущая, ветер летящий и камень лежащий". И…
— "…пойдут за ним люди, и он выведет их из Тьмы к Свету". — продолжил я вместо Маркуса.
— Всё верно. — сказал лидер повстанцев. — Именно это и хотел от тебя услышать. В связи с чем, у меня есть вопрос, Берхард. Что ты намерен делать дальше, когда мы перестанем быть постояльцами этой милой гостиницы? Есть ли где-нибудь место, где тебя ждут, и куда ты изо всех сил стремишься вернуться?
Я мысленно повторил вопрос, и перед внутренним взором промелькнуло пещерное поселение. Такое, каким оно было до нападения бандитов. Там я вырос и учился познавать мир. Обрёл друзей и повстречал девушку, одна мысль о которой заставляла учащённо биться сердце. Там же впервые столкнулся с людьми, для которых убийство было вполне естественным способом решения своих проблем. Уютного пещерного поселения, где все жили в мире и согласии, больше не существовало, о нём остались только воспоминания. Возвращаться туда, словно ворошить давно угасший костёр. Согреться не удастся, а глаза засыплет пеплом, и никакими слезами его потом не смоешь.
Затем мне вспомнилась долина, в которой осталась мама. В очередной раз пожалел о том, что согласился с её решением не идти вместе со всеми. Увы, прошлого не возвратить, как и проникнуть в долину, минуя обосновавшихся в горах бандитов. Оставалось, лишь одно место, которое я мог назвать домом — монастырский приют в пригороде Остгренца. У меня остались самые тёплые воспоминания об отце Готтарде. Наверное, туда стоило возвратиться. Едва ли в приюте стало меньше больных и раненых, а компетентность тамошних лекарей оставляла желать лучшего.
— Пожалуй, вернусь в приют, буду помогать отцу Готтарду. — Ответил я на вопрос лидера повстанцев. — Больше идти некуда.
— Я так и предполагал, — кивнул Маркус. — За то время, которое мы провели за решёткой, в мире очень многое изменилось. Мне регулярно присылают донесения оставшиеся на свободе друзья, так что информацией владею. Похоже, что повстанческое движение в Западных землях понемногу сошло на нет. Протесты, направленные против Герберта больше некому поддерживать. Да и герцог, надо отдать ему должное, проводит политику, позволяющую завоевать доверие тех, кто раньше был настроен против него. Другими словами, повстанцы потерпели поражение, Берхард. Если, попав на свободу, мы снова развяжем боевые действия, уставшие от войны люди нас просто не поймут. Без поддержки населения повстанческая армия не продержится и нескольких декад. Если, конечно, эту армию ещё удастся собрать.
— И что вы намерены предпринять?
— У повстанцев не остаётся выбора, как перебираться в Восточные земли, поближе к Остгренцу. Я долго совещался с остальными повстанческими командирами, прежде чем мы пришли к этому непростому решению. Придётся полностью распроститься со своим прошлым и начать жизнь с чистого листа. На Востоке сейчас творится полнейшая неразбериха. Не осталось никакой централизованной власти, разбоем занимаются все, кто может держать в руках оружие.
— То же самое там творилось и полтора длинных сезона тому назад, когда я впервые туда попал.
— Сейчас ситуация осложнилась тем, что на днях пал Остгренц. Несколько крупных банд сумели договориться и объединили свои усилия. Монастырская крепость не смогла оказать достойного сопротивления. Нашему лазутчику не удалось выяснить, что стало с архиепископом Сигардом, но шансов уйти живым у него было немного.
— А как же городские жители? Приюты? Там столько беспомощных людей… — мне стало страшно за отца Готтарда и работавших в больнице послушников.
— Бандиты вполне удовлетворились разграблением монастырской сокровищницы. Не думаю, что кто-нибудь из мирных жителей серьёзно пострадал при штурме крепости. Теперь обитателям Остгренца стоит опасаться мелких разбойничьих шаек, которые побегут собирать объедки с пиршества объединённого бандитского воинства. Объединённым оно, скорее всего, останется недолго. Впереди делёж добычи и бандитские главари наверняка перегрызутся друг с другом, когда буду требовать для себя самые лакомые кусочки. К чему я всё это говорю, Берхард. Если мы перенесём повстанческое движение на Восток, сохранив присущую нашей армии дисциплину и боевую выучку, то легко сможем справиться с беспорядками. Уставшее от беззакония население окажет необходимую поддержку. Мы построим себе новый дом, где сможем сами устанавливать законы и вершить правосудие. И когда-нибудь, я очень надеюсь, наши потомки отвоюют то, что мы сейчас потеряли.
