Повстанец плюхнулся на пол и, охая, стал стягивать с себя рубаху.
— Мешочек твой где?, — шёпотом спросил я. — Всё высыпал?
— Конечно. Вчера туда загнали остатки дроблёного камня, как велел Маркус, и дыра заполнилась почти до краёв. Там больше нет места.
— Отгреби немного земли в сторону. — Я достал из корзинки кустик и аккуратно переместил его в образовавшееся углубление. Затем повстанец вернул на место пару пригоршней земли. Ни о чём спрашивать меня он не стал.
"Хорошая дисциплина у людей Маркуса", — подумал я, поливая растение водой из кувшинчика.
По ту сторону двери раздались голоса, среди которых мне почудился голос барона. По тому, как громко и чётко отрапортовал дежурный надзиратель, я понял, что не ошибся. Дверные петли заскрипели, и в проёме появился старший надзиратель Олберик. Не переступая дверной порог, он огляделся и только тогда отступил в сторону, пропуская вперёд начальника тюрьмы. Лежавший на полу повстанец хотел вскочить, как того требовали правила внутреннего распорядка, но моя рука надавила на его плечо, оставив лежать. Я поднялся на ноги и поклонился:
— Доброго утра вашей милости. Заключённые слышали, как ночью из карцера доносились стоны. Поэтому я здесь.
Олберик покосился на дежурившего ночью надзирателя, тот бросил быстрый взгляд на меня и подтвердил:
— Точно так, господин старший надзиратель. Ночью были стоны.
— Почему сами не отправили кого-нибудь за лекарем?
— Не успел, господин старший надзиратель!
Тем временем Арман вышел на середину карцера, и его правая нога едва не раздавила посаженный мною кустик.
— Что это?, — раздался сиплый голос барона. — Что за дрянь, я спрашиваю!
Он тут же зашёлся в приступе кашля, и по карцеру распространился удушливый запах перегара.
— Для этого, что ли, землю сюда таскали?, — поинтересовался Олберик.
— Да, — одновременно ответили мы с повстанцем.
Старший надзиратель присел перед кустиком, потрогал влажную землю, провёл пальцем по камням и быстро обнаружил края дыры. Достав небольшой тонкий стилет, он ткнул им в землю. Лезвие ушло вниз не больше, чем на ширину ладони, после чего упёрлось в камень. Олберик пару раз ткнул в другие места, и везде получил одинаковый результат.
Арман наконец справился с кашлем и выдохнул:
— Убрать… из карцера… немедленно…
— Обязательно уберём, господин барон, — согласился старший надзиратель, — но пока не стоит этого делать. Иначе, можно навлечь на себя беду.
Я впервые видел у Армана такие выпученные глаза, что, вероятно, символизировало высшую степень удивления.
— Объяснись.
— Извольте. Вам известно название этого растения?
— Вот ещё!, — фыркнул барон. — Я же не корова!
— Оно называется вереск, — сообщил старший надзиратель.
— Ну и что с того? Да, пускай хоть щавель!
Арман стал проявлять признаки нетерпения, и Олберик тоже это заметил:
— Дело в том, господин барон, что невесту его светлости зовут Хизер. Как известно, значение этого женского имени…
— Всё, не продолжай! Я понял. — Арман сделал шаг назад, ещё раз поглядел на чахлый кустик и сказал, обращаясь ко мне: — Слушай внимательно, лекарь! Если уж эта трава здесь растёт, то пускай растёт и дальше. И чтобы не завяла! Сам будешь за ней ухаживать! Лично проверю! Понятно?
— Да, ваша милость. — смиренно ответил я и добавил: — Тогда мне понадобится свободный доступ в карцер, чтобы регулярно её поливать.
— Может, тебя здесь и поселить?, — предложил Арман, хрипло захохотав.
О таком счастье я мечтать не осмеливался, но просить не рискнул, опасаясь новых подозрений.
— Будет тебе доступ, — сквозь смех пообещал начальник тюрьмы и вышел из карцера.
О предстоящих свадебных торжествах в Энгельбруке, заключённым сообщили на общем построении. К моему удивлению, часть повстанцев, вслед за уголовниками, принялась громко восхвалять герцога Герберта. Остальные, пытались одёргивать своих товарищей, призывая к молчанию, но так ничего и не добились. Где-то в задних рядах даже возникла небольшая потасовка между орущими приветствия, и теми, кто призывал "не позорить свою честь". Это было настолько необычно, что барон, зачитывавший текст обращения герцога к подданным, прервался и с интересом наблюдал за развитием событий.
В тот день карцер занял Маркус. Выполняя поручение Армана, я отправился поливать кустик вереска, а заодно и обсудить с лидером повстанцев план дальнейших действий.
— Как тебе спектакль, который мы разыграли специально для начальника тюрьмы?, — спросил Маркус. — Пускай думает, что в наших рядах
