— Нет. Вы же все знаете, что служил он не столько за деньги, сколько из-за любви к ремеслу тюремщика. У него это чувство в крови, и оно же его погубило. Наш побег старший надзиратель воспринял, как собственное поражение. Долго стоял посреди внутреннего двора, а потом вогнал себе в грудь кинжал по самую рукоять.
— Подумать только, — удивился Хейлгар. — У тюремщика, оказывается, были правильные представления о чести. Я считаю, что он достойно окончил свою жизнь. Смыл позор кровью.
Пока повстанцы делились впечатлениями от услышанного, Маркус отозвал меня в сторону:
— Берхард, я хочу, чтобы завтра ты совершил торжественный молебен по поводу освобождения из плена. Сегодня вечером сюда прибывают наши соратники, которым удалось остаться на свободе после разгрома повстанческой армии. Их ведёт сюда граф Ричард — один из лучших наших командиров. Я уже дал команду расчистить площадь и соорудить на ней помост. У нас есть даже каменный алтарь. Здесь неподалёку какие-то негодяи разграбили и осквернили церковь. Мы заберём оттуда алтарь и установим на помосте. Будем молиться под открытым небом, как подобает воинам перед битвой.
— Мне бы одежду соответствующую.
— Не беспокойся. Праздничное одеяние священника привезут завтра утром.
— Я и повседневному был бы рад.
— Никакого повседневного! Завтра у нас праздник!
Прибывший в тот же день граф Ричард показался мне излишне высокомерным человеком, подчёркнуто выдерживающим дистанцию между собой и подчинёнными. Он не шёл ни в какое сравнение с Маркусом, являвшим собой пример подлинного вождя восставших против тирании герцога Герберта. Тогда я слабо разбирался в дворянских титулах и званиях, поэтому никак не мог понять, почему Маркус сразу же передал командование Ричарду.
Тот с большим удовольствием объявил себя Главнокомандующим объединённой армией повстанцев и принялся назначать на ключевые посты своих людей. Бывшие заключённые не остались обделёнными его вниманием, но в основном довольствовались второстепенными должностями. С их стороны я ожидал разочарования или даже протеста и был крайне удивлён, когда видел вполне довольных своей участью людей.
Произведя все назначения, Ричард вспомнил обо мне уже глубокой ночью. Его устное приглашение было доставлено двумя адъютантами в блестевших от золотого шитья мундирах. Пока они перечисляли все его титулы и звания, которые он сам же себе и присвоил, я раздумывал над тем, как себя вести дальше. Ричард имел большое пристрастие к внешним эффектам, исходя из чего и следовало строить разговор с ним. К сожалению, для этих целей у меня не было ничего подходящего. Накинув потрёпанный дорожный плащ, я вышел из палатки.
— Простите, святой отец, — обратился ко мне один из адъютантов, — вы хотите отправиться на приём к Главнокомандующему в таком виде?
— Да. В этом рубище я вывел из тюрьмы своих собратьев по несчастью.
Второй адъютант подошёл ко мне ближе, принюхался, после чего смешно дёрнул носом и брызнул на мою одежду несколько капель жидкости из стеклянного флакона. В воздухе распространился аромат незнакомых цветов и ещё чего-то терпкого.
— Я бы рекомендовал вам вымыть голову и уложить иначе волосы, — сказал первый адъютант, — к сожалению, на это нет времени, поэтому воспользуйтесь гребнем, чтобы просто их расчесать.
"Придётся играть по правилам этих чистоплюев, — подумал я. — Отправить бы их на декаду в тюрьму, на перевоспитание. Впрочем, они бы и трёх дней не прожили в Замке-на-Острове, если бы им пришлось там оказаться. Померли бы сразу, как только закончилось чистое бельё и парфюм".
Взяв предложенный мне красивый резной гребень из полированного дерева, я провёл им несколько раз по волосам и протянул обратно. Адъютант ухватил изящную вещицу двумя пальцами и с вежливой улыбкой указал в сторону палатки Ричарда. Не скрывая своих действий, он опустил гребень в небольшой полотняный мешочек и тщательно вытер пальцы о траву.
"Представляю, каков тогда их командир".
Забегая вперёд, скажу, что я совершенно не представлял себе каков Ричард на самом деле. Мало того, что он придавал внешности человека первостепенное значение, он встраивал людей в свою систему ценностей исключительно по тому впечатлению, которое они производили при первой встрече. Исключений не было, да и быть не могло. Только после личного знакомства с ним, стало ясно, почему некоторые повстанцы, включая Маркуса, так тщательно готовились к приезду Ричарда, приводя в порядок свой внешний вид.
Адъютанты довели меня до палатки и оставили у входа, сказав, что пригласят внутрь, как только Главнокомандующий закончит с другими делами. Я остался стоять между двумя вооружёнными охранниками в круге света, отбрасываемом ярко горевшими факелами. Не знаю, чем был занят в это время Ричард, но он долго не вспоминал о назначенной встрече. Наконец, полог палатки распахнулся, бросив мне в лицо букет запахов, состоявший из цветочного парфюма, вина и жареного мяса.
В глубине палатки послышался женский смех и плеск воды. Я дождался, когда адъютанты снова перечислят все регалии Главнокомандующего и преступил порог, оказавшись во владениях Ричарда. В палатке стоял стол с остатками пиршества, на котором в беспорядке громоздились тарелки, блюда, перевёрнутые кубки. На испачканной вином скатерти в лужах из пролившихся соусов плавали помятые фрукты. Под столом лежала собака и с упоением отгрызала куски мяса от здоровенной кости. Адъютант прошмыгнул за ширму, откуда вскоре раздался недовольный голос Ричарда:
