тренировочный болт. С такими иногда соревнуются на дальность выстрела.
— Понятно. А как, по-вашему, он попал в монастырь?
— Наверное, хотели плен… вашему личному гостю знак подать. — предположил командир охраны. — Стрелять могли с крыши какого-нибудь высокого здания, чтобы на вершину башни было проще болт закинуть.
— Это сложно сделать с первого раза?
— Если стрелок опытный, и ветер учтёт, то можно и с первого.
— Ходить по городу с таким оружием — значит привлекать к себе лишнее внимание, — произнёс архиепископ, задумчиво водя пальцем по контуру клейма в виде дракона.
— Вовсе нет. Болт лёгкий. Достаточно небольшого арбалета с прочной дугой. Его под плащом или накидкой нетрудно спрятать.
— Спасибо. — поблагодарил Берхард, поднимаясь со стула. — Вы мне очень помогли. Я собираюсь пообщаться с господином бароном. Велите отворить дверь.
От посетителей апартаменты отделяло зарешёченное с обеих сторон пространство в четыре фута. Со стороны личного гостя архиепископа, прутья решётки располагались чаще, чтобы просунуть сквозь них руку было невозможно. На этом настоял сам Берхард, знавший, что в гневе господин барон подобен раненому вепрю и в попытках вырваться, легко мог получить травму. Приходилось учитывать и его физическую силу, так как менее частая решётка могла не выдержать мощного натиска. Предусмотрительность оказалась не лишней. Стремясь обрести свободу, Трогот ломал стулья и обломками ножек пытался расшатать прутья решётки.
Архиепископ был уверен в преданности охраны, но попросил закрыть за собой дверь. Взяв в руки лежавшую здесь же кочергу, он провёл ею по прутьям решётки со своей стороны, что вызвало противный металлический звук. В самый первый день, для привлечения внимания Трогота пытались использовать колокольчик, но барон оскорбился, сказав, что он не прислуга, которую вызывают подобным образом.
Ждать пришлось недолго. Со стороны апартаментов послышались шаги и негромкое мелодичное пение. Увидев лицо посетителя, Трогот хмыкнул, и следующий куплет песенки пропел во весь голос, немного изменив первую строку:
— Меня сам дьявол захватил,
Йо хилле, йо хо хо!
И в ад с собою потащил,
Йо хилле, йо хо хо!
— Доброго дня, — вежливо поздоровался архиепископ. — Да оградит тебя Великая Мать от всех невзгод этого мира.
Это фраза, которой Верные поздравляли друг друга с праздником Заступничества Великой Матери. Барон должен был ответить соответствующим образом, но не стал этого делать. Выразительно глядя на архиепископа, он сказал:
— Передо мной всего одна проблема, от которой Боги -— увы — защитить не смогли.
"Не получится разговор, — понял Берхард, — зря я надеялся, что он осознал свои ошибки".
— Вы пришли проведать домашний зверинец, святой отец?, — издевательским тоном поинтересовался Трогот, намеренно игнорируя титул первосвященника. — Спешу сообщить, что ваш питомец в добром здравии, но в прескверном расположении духа. Такая зверушка как я очень плохо переносит неволю.
Понимая бессмысленность дальнейшего разговора, архиепископ решил устроить небольшую провокацию. Достав из кармана жестяную брошку, он неожиданно бросил её Троготу сквозь прутья решётки. Барон был хорошо тренированным воином, и реакция у него оказалась соответствующей. Он схватил брошь, словно пролетавшую перед лицом муху, одной рукой и немедленно раскрыл ладонь для осмотра пойманной добычи.
"Так-так, — мысленно улыбнулся Берхард, внимательно наблюдавший за реакцией Трогота. — Эту вещицу он видит не в первый раз. Актёр из барона никудышный. Всё на лице написано, только успевай читать. Теперь мне ясно, что таинственный стрелок не стал рисковать, и для гарантии, сделал несколько выстрелов промаркированными болтами".
— Забавная вещица, не так ли?, — спросил архиепископ. — Мелкие ремесленники наделали столько таких брошек, что на земле им больше не нашлось места, и они начали валиться прямо с небес.
Сказав это, он развернулся, делая вид, что уходит.
— Постойте, ваше высокопреосвященство, — взволнованно произнёс Трогот. — Это всё, что вы хотели мне сообщить?
— Разумеется. — кивнул Берхард. — Заходил поздравить с праздником. А сейчас меня ждут дела. Всего доброго.
— Постойте. — барон занервничал, нагловатое выражение покинуло его лицо, уступив место озабоченности. — Вы чего-то недоговариваете.
— Это потому, что я и сам не всё пока знаю, — радушно улыбнулся архиепископ. — Когда настанет время, вернусь для проведения очной ставки. Там всё и выясним. Всего доброго.
Слова "очная ставка" заставили Трогота едва заметно вздрогнуть.
— Вина только на мне и больше ни на ком, — сказал он. — Я, в любом случае, первым должен ознакомиться с обвинением, предъявленном моим
