— Не торопитесь, господин егермайстер. Поговорим пока о столичных новостях. Со времени нашей последней встречи в Энгельбруке произошли события, о которых вам следует знать. Герцог Кэссиан начал проявлять признаки усталости и раздражительности, когда от него требовалось прямое участие в делах управления государством. Всё чаще приказы должностным лицам стали исходить от его супруги, которая открыто симпатизирует нашим политическим противникам из Восточного герцогства. При дворе крепнет провосточная партия, и это начинает превращаться в проблему. Серьёзно пошатнулись позиции тех, кто верой и правдой служил Кэссиану. Не избежал этого и я…
Манфред дождался момента, когда в рассказе Фридхелма возникла пауза, и спросил:
— Вам передали послание из Озёрного замка, ваше сиятельство? Я отправил его после того, как здесь побывала инспекция из финансового ведомства. Они интересовались судьбой моего отчёта, который вы изволили сжечь.
— Пустяки, — граф сделал небрежный жест рукой. — Вы могли бы и не беспокоиться по этому поводу. Канцелярия его светлости переполнена доносами, в которых фигурирует моё имя. Сокрытие финансового отчёта — сущий пустяк по сравнению с тем, какие преступления мне пытаются приписать недоброжелатели. Не всегда — безосновательно, но это ничего не меняет. Моё положение при дворе эти доносы изменить не смогут.
— Я счёл необходимым предупредить вас. Отправил в город своего помощника с посланием, которое могло помочь с ответами на вопросы финансового ведомства.
— Помощника…, — Фридхелм задумался. — Дикарь, если не ошибаюсь?
— Да. Его зовут Копающая Собака.
— С ним вышла нехорошая история… Я сожалею, господин егермайстер. Он пал жертвой излишней дотошности людей, которые занимались проверкой благонадёжности моего окружения. Они немного перестарались, а ваш помощник проявил редкостную преданность. Его не испугали ни угрозы, ни пытки.
— Простите, ваше сиятельство, — хриплым голосом произнёс Манфред, — что случилось с Копающей Собакой?
— Он скончался. Предпочёл умереть, но не выдал никаких тайн. Достойная смерть. Если у него осталась семья, передайте им мои искренние соболезнования. Я готов оказать им любую помощь, включая финансовую.
— Его семья — проект "Напарник"…, — Манфред хотел добавить, что по-особенному относился к дикарю, ставил выше других своих помощников. А потом вдруг сообразил, подобных слов будет недостаточно для его чувств по отношению к Роющему Псу. Дикарь был единственным человеком, в разговоре с которым руководитель проекта мог позволить себе искренность, не опасался двойной игры со стороны собеседника.
— Война ещё не началась, господин егермайстер, а мы уже теряем бойцов. — Нахмурился Фридхелм. — Печально. Уходят люди, которым очень трудно найти замену.
— В данном случае — невозможно.
— Я разделяю ваше горе, господин егермайстер, но не слишком ли вы преувеличиваете? Простолюдин, к тому же, дикарь…
— Нисколько, ваше сиятельство. Это невосполнимая потеря для проекта и… для меня лично.
— Не время скорбеть. Поговорим о насущных делах, а именно — о проекте. Совета кураторов больше не существует. И не только потому, что Кэссиан перестал интересоваться новым родом войск. Как только распространилась весть, что его светлость исключил меня из числа своих советников, кураторы разбежались кто куда, словно нашкодившие дети. Немилость сильных мира сего подобна заразной болезни и легко может распространяться на других. Никому не хочется делить ответственность вместе опальным графом Фридхелмом. Поэтому, друг мой, с сегодняшнего дня считайте меня единственным куратором, а заодно и заказчиком.
— Это хорошая новость, ваше сиятельство. — Произнёс Манфред, польщённый тем, что к нему обратились словами "друг мой". — Среди всех кураторов проекта "Напарник" только вы и были здравомыслящим человеком.
— Боюсь, что следующее известие вас не обрадует. — Граф сосредоточил взгляд на собеседнике и произнёс: — Мне нужен результат в самое ближайшее время.
— Жду подобных слов с тех самых пор, как мы начали обживать Озёрный замок. — Невесело усмехнулся Манфред. — Никогда не брался предсказать, когда и кем они будут произнесены, но в том, что я их непременно услышу, сомнений не оставалось.
— Тогда вы наверняка задаёте себе вопрос: а с чего это Фридхелм вздумал торопить события? Не так ли?
— Вам не откажешь в проницательности.
— Так вот. Грядут перемены, господин егермайстер. Перемены настолько серьёзные, что таких не происходило за всю историю нашего государства. Ещё недавно ничего подобного нельзя было представить, кроме как в бреду, а сегодня настало время творить историю. Прежде всего, это касается формы правления. Автократия себя изжила вместе с правящей династией, к которой принадлежит герцог Кэссиан. Его пример лишний раз подтверждает общеизвестный тезис о том, что власть не должна сосредотачиваться в руках ограниченного круга людей. До последнего времени подобные мысли никто не смел высказывать вслух, но об их существовании было известно давно.
— Если я правильно понял, то вы хотите стать во главе заговорщиков и устроить дворцовый переворот?
— Нет, господин егермайстер, вы поняли неправильно. Дворцовые перевороты обычно заканчиваются сменой правителя, или сменой династии.
