– А мне так нравятся непьющие, – вздохнула Снегурочка, умильно глядя на Деда Мороза и с укором – на Кешу Чебунина. – А то иные пьют, дерутся. Чего её пить, эту заразу?!
– Спасибо, Нюшенька, напомнила, – спохватилась Баба Яга. – А то я уж без памяти, что у меня в ступе четушка [126] призаначена. Кеша, примешь с устатку? Намитинговался, устал…
– Да-а, митингуй не митингуй, с вас как с быка молока. Вам бы на печке лежать, кирпичи протирать, как Емеле. И хошь трава не расти…
– Счас по рюмочке чайку с хлебцем, и – на метлу, – она ласково огладила помело, каким здешние жёнки загребают жар в русской печи, куда потом суют ржаные калачи, и плеснула в кружку зелена вина. – Скоро вылетать… Прими, Степа, чтоб веселее дедморозить.
– Бросил…
– Кто подберёт, ой, наплачется, – Снегурочка смущённо и одобрительно глянула на Деда Мороза, а Баба Яга пихнула кружку в седую бороду.
– Да выпей… мужиком будешь пахнуть.
– Мне весь вечер с ребятишками играть, а я шары залью. Эко браво!
– Н-но, здоровый, как бык, – фыркнул Кеша Чебунин, занюхивая сивушный дух гнилым яблочком. – Тебе рюмка, что слону дробина.
– Веселей запляшешь, – подмигнула Баба Яга. – Без бутылки, без дуды ноги ходят не туды. Я дак приму, – она по-мужичьи, со смаком щёлкнула горло, – такое могу отчебучить, все со смеху подохнут.
– Во-во, подохнут… – Дед Мороз искоса глянул на старую каргу. – Лоняшню зиму вылетела на метле, ёлку своротила, детей перепужала… С тобой, Шура, водиться, что голым задом в крапиву садиться. Не-е! – Дед Мороз отпихнул кружку. – Я теперичи эту заразу на дух не переношу. И другим не советую. Так от… – Но, чтобы не омрачать праздник, пошутил: – Дай понюхаю. Лишь бы пахло, а наглости своей хватат.
– Люблю непьющих. – Снегурочка робко погладила Деда Мороза по плечу, всхлипнула и чуть не расплакалась от любви и умиления.
Когда Кеша Чебунин убежал… рюмки сшибать, против буржуев орать… в подсобку залетел Емеля-гармонист. Из-под расстёгнутой, вроде жёванной телком, зоревой рубахи высверкнул нательный крестик, а на плече висела гармонь. Присел меж Снегурочкой и Дедом Морозом, глянул со вздохом и, развернув гармонь, пропел страдание:
Снегурочка отозвалась, ласково глядя на Деда Мороза:
Обречённо вздохнул Емеля, отложил гармонь и, отпыхавшись, деловито зачастил, пуча озарённые глаза:
– Веришь, Степан, играл на школьной ёлке, и подходит ко мне Кеша Чебунин. И шепчет, мол, в сельсовет бумага пришла от президента…
– От Кащея?
Емеля не смикитил, про какого Кащея Дед Мороз обмолвился.
– В Москву меня, паря, зовёт. Так и пишет: беда с министрами и алигархами – всю казну разворовали. Нету совести… Чо без догляду лежит, у их души свербит, свистнуть охота. Всё к рукам липнет…
– Да уж вся Россия прилипла, – мрачно выдохнул Дед Мороз. – Да и Кащей наш – одного поля ягода. Хрен редьки не слаще. Закрома наворовал, за бугор утортал…
Не слыша Деда Мороза, Емеля дальше пустомелил:
– Кеша говорит, президент ишо и по телефону брякнул… Короче, своим советчиком зовёт… – Емеля огорчённо покачал кудлатой головой, дескать, во какие дела. – Пишет: ежели с деньжатами туго, выезжай на попутках. В Москве рассчитамся…
