М. У. Я принимаю удрученный вид, и это работает.
Ф. Б. Ты сокрушенно вздыхаешь?
М. У. Нет, печально качаю головой. У меня хорошо получается быть скорбным.
Ф. Б. Да, ты в такие минуты похож на мультяшного пса Друпи.
М. У. Не, серьезно, в плане руководства все было тип-топ. С чем были проблемы — я уже говорил, — так это с борьбой за власть. Но об этом неохота.
Ф. Б. Что, прям доходило до конфликтов? С кем? С продюсерами, со спонсорами?
М. У. Да, с продюсером.
Ф. Б. И поэтому ты теперь хочешь вернуться к литературе? Помнится, ты говорил, что хочешь написать роман про Америку.
М. У. Хорошо, что ты мне задал этот вопрос, потому что там, где я теперь, — это очень близко к Америке. Если бы ты тут пожил, ты бы сам в этом убедился. По правде, Америка зачаровывает. Это же властители мира. Они немного отличаются от европейцев, но чем — это мало кто понимает. Так вот, если задуматься о том, как живет Ирландия, начинаешь понимать.
Ф. Б. Начинаешь понимать, почему они не хотят в Европу?
М. У. Нет, начинаешь понимать, в чем разница.
Ф. Б. Властители мира понемногу превращаются в свергнутых властителей?
М. У. Нет пока. Это произойдет, но пока что они считают себя королями. Они властвуют и будут властвовать с военной точки зрения. В твоем предпоследнем романе ты же пишешь об Америке… Ездить туда — невелика радость, куча всяких препонов… Я даже не знаю, есть ли у меня в паспорте электронный чип. Впрочем, в декабре я все равно собираюсь в Майами.
Ф. Б. Ты там собираешься толкнуть грандиозный антиглобалистский спич?
М. У. Не, буду разгуливать со стильно упакованными шлюхами на ярмарке современного искусства «Арт-Базель»[245].
Ф. Б. «Арт-Базель»! Это что-то из ряда вон, кажется.
М. У. Кроме шуток, Ирландия совсем другая…
Ф. Б. Ага, я два часа добирался от Дублина до этого замка. Кругом красотища неземная, но у меня было чувство, что я еду через Страну Басков — с той разницей, что тут левостороннее движение.
М. У. Пейзажи похожи, но это совершенно другая реальность. Становится ясно, почему именно англосаксы изобрели капитализм. Возьмем хотя бы больной для меня вопрос помоек…
Ф. Б. Это мы уже проходили!
М. У. Для сбора мусора тут есть три компании: «Clean Ireland», «Joe Cassidy» и «Mister Bidman». Соответственно, я должен вести себя как разумный потребитель и разжигать между мусорщиками конкуренцию. Здесь во всем так. Это изначально и глубоко капиталистическая страна.
Ф. Б. Позволю тебе напомнить, что? ты писал, когда был бунтарем. В твоей книге «Смысл борьбы», за которую в 1996-м ты получил премию «Флоры»[246]…
М. У. Отличная премия!
Ф. Б. Спасибо на добром слове. Так вот, в этой книге был текст, озаглавленный «Последний оплот против либерализма». Молодым ты был позадиристей. Ты писал, что «человек, как правило, небольшое животное, жестокое и несчастное». Кажется, тогда ты был менее терпим к капитализму.
М. У. Менее.
Ф. Б. А ведь это было совсем недавно.
М. У. Мы затронули глубинные темы.
Ф. Б. Разумеется. Ты вот теперь ирландец, англосакс, поддерживаешь конкуренцию между сборщиками мусора. В придачу твои стихи кладет на музыку первая дама Франции, муж которой уж точно капиталист. Не предаешь ли ты идеалы юности таким образом?
М. У. Предаю, стопроцентно!
Ф. Б. Ага! Вот ты и попался!
М. У. Так ведь надо приноравливаться к развитию истории. Теперь стало совершенно очевидным, что капитализм победил. Я же всегда подчеркивал, что был и остаюсь консерватором.
Ф. Б. И все же, помнится…
М. У. Погоди, дай сказать что-то важное. Это все-таки мое интервью, блин!
Ф. Б. Валяй! А то у тебя и вправду все блины комом.
