жили в лесу, как и все звери, ели всё нечистое и срамословили при отцах и при снохах, и браков у них не бывало, но устраивались игрища между сёлами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни, и здесь умыкали себе жён по сговору с ними; имели же по две и по три жены» (там же. С. 46).
Неуёмной любвеобильностью отличались некоторые наши князья. О киевском князе Владимире, крестившем Русь, древнерусский летописец писал: «Был же Владимир побеждён похотью, и были у него жёны: Рогнеда, которую поселил на Лыбеди, где ныне находится сельцо Предславино, от неё имел он четырёх сыновей: Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода, и двух дочерей; от гречанки имел он Святополка, от чехини – Вышеслава, а ещё от одной жены – Святослава и Мстислава, а от болгарыни – Бориса и Глеба, а наложниц было у него 300 в Вышгороде, 300 в Белгороде и 200 на Берестове, в сельце, которое называют сейчас Берестовое. И был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних женщин и растляя девиц. Был он такой же женолюбец, как и Соломон, ибо говорят, что у Соломона было 700 жён и 300 наложниц» (
Князь Владимир жил в Х в., новгородский князь Игорь Святославович, воспетый в «Слове о полку Игоревом», – в XII. Вот какие нелицеприятные слова о нём и о его любимом брате Всеволоде нам оставила древнерусская летопись: «Когда разгорячённая толпа, выводя Игоря из монастыря, хотела его убить, он просил себе священника, чтобы исповедаться, на что толпа отвечала: “Когда вы с братом Всеволодом жён и дочерей наших брали на постели и домы грабили, тогда попа не спрашивали, и нынче поп не нужен”. Летописец делает такую характеристику Всеволода: “Мудр в советах и судах, потому что если кого хотел, того мог и обвинить и оправдать. Имел много наложниц и более занимался ими, чем делами, вот почему его правление было тягостию киевлянам, и когда он умер, то, кроме наложниц, никто о нём не жалел”» (Размышления о России и русских. Штрихи к истории русского национального характера. Сост. С. К. Иванов. Вып. I. М., 1994. С. 92).
Очень много для исправления диких нравов в русских семьях делала православная церковь. Её наставники неутомимо учили свой народ тем отношениям в семье, которые, с их точки зрения, согласуются с учением Христа. Но её успехи были весьма относительными. Тем более, что и сами священнослужители сплошь и рядом не отличались особой нравственностью.
Мы помним о многожёнстве в XII в. у древлян, радимичей, вятичей и других древнерусских племён. Перенесёмся теперь из XII в. в XV. Что же изменилось за прошедшие столетия у русских в семейно-брачных отношениях? Например, в Вятке?
Отвечает наш выдающийся историк С. М. Соловьёв: «В Вятке некоторые брали по пяти, шести и даже по десяти жён, а священники их благословляли и приношения от них принимали в церковь; некоторые жили с жёнами вовсе без венчания, иные, постригшись в монахи, расстриглись и женились» (там же. С. 183).
Но наши священники всё-таки продолжали бороться с развратом. У известного киевского историка XIX в. Николая Ивановича Хлебникова (1840–1880) можно найти сведения о наказаниях, которые предусматривал церковный устав за безнравственные отношения между членами семьи.
Так, по поводу прелюбодеяний у Н. И. Хлебникова читаем: «За прелюбодеяние между братом и сестрой устав, кроме эпитимии, наказывал пенею в 100 гривен (их платили митрополиту. –
Кое-какие подвижки с упорядочением отношений между полами у нас произошли в XVI в. – в век Ивана Грозного.
Сподвижник Ивана Грозного протопоп Сильвестр (начало XVI в. – до 1568 или 1578) систематизировал и отредактировал поучения, связанные с отношениями в семье, в сборнике, который получил название «Домострой». Брачные отношения в нём описаны очень подробно.
Так, об идеальной жене в главе «Похвала мужьям» в «Домострое» читаем: «Если кому-то Бог дарует жену хорошую – дороже то камня многоценного. И при пущей выгоде грех лишиться такой: наладит мужу своему житьё всё доброе. Собрав шерсть и лен, всё, что нужно, сделает руками своими. Будет словно корабль торговый: отовсюду вбирает в себя все богатства. И встанет средь ночи, и даст пищу дому и дело служанкам. От плодов своих рук намного увеличит достояние. Препоясав туго чресла свои, руки свои утвердит на дело. И чад своих поучает, как и слуг, и не угаснет светильник её всю ночь: руки свои к прялке протягивает, а персты её тянутся к веретену. Милость обращает на убогого и плоды трудов подаёт нищим. Не беспокоится о доме своём её муж: самые разные одежды расшитые приготовит мужу своему и себе, и детям, и домочадцам своим. И потому, когда муж её соберется с вельможами и воссядет с друзьями, ими всегда почитаемый, и, мудро беседуя, знает, как поступать хорошо: ибо никто без труда не венчан. Если доброй женою благословлён муж, число дней его жизни удвоится: хорошая жена радует мужа своего и наполнит миром лета его» (Домострой. Издание подготовили В. В. Колесов и В. В. Рождественская. СПб., 1994. С. 161).
«Домострой», бесспорно, сыграл свою роль в упорядочении семейно-брачных отношений в России, но в послепетровские времена он всё больше и больше стал восприниматься как «плётка в руках отца» (там же. С.302), как «дикое понятие о женщине и о браке» (там же).
Из дошедших до нас пословиц о брачных отношениях домостроевский дух уже основательно выветрился. Об этом свидетельствует, в частности, довольно вольный дух наших пословиц о женитьбе. Они дают противоположные ответы на вопрос: жениться или не жениться, выходить замуж или не выходить?
Отрицательные ответы:
