Картина мира в пословицах русского народа

Никто не сомневается в агитационной направленности приведённых пословиц. Видно, что они создавались по заказу сверху, но создавались умело. Они создавались по аналогии со старыми русскими пословицами.

Польский паремиолог Войцех Хлебда писал: «Формально советские пословицы трудно различимы от русских, так как они построены по тем же формальным признакам, что русские народные паремии. Так, советские пословицы:

а) по большей части двучленны (Колхоз богат – колхозник рад, Кремлевские звёзды видишь – смелее вперёд идёшь);

б) антитетичны (К нам на – танках, а назад – на санках, Было время – любили гармониста, а теперь время настало – любят тракториста);

в) гиперболичны (Два коммуниста ведут беспартийных триста, Видна из Кремля вся советская земля);

г) используют параллелизмы (Руководитель без народа, что цветок без солнца, Море не высохнет, а народ не заблудится);

д) используют звуковые повторы (Авось да небось на фронте брось, Икона для духа, что сивуха для брюха) и т. п.

Связь советских и русских пословиц проявляется также в своеобразных контаминациях: одна часть пословицы русская, вторая – советская. В результате получаются русско-советские паремические гибриды: Наша правда врагу глаза колет (из русского Правда глаза колет); И один в поле воин, если он советский воин (из русского Один в поле не воин); Береги честь смолоду, а оружие – как в руки взял (из русского Береги платье снову, а честь смолоду). Наконец, связь советских и русских пословиц видна и в особых образованиях, которые можно определить как советские паремические «кальки» с русского языка, ср.: рус. С миру по нитке – голому рубаха – сов. С кружки по капле – буфетчице дом; рус. Волков бояться – в лес не ходить – сов. Врагов бояться – пограничником не быть; рус. Не красна изба углами, а пирогами – сов. Завод красен не планом, а выполнением» (Хлебда В. Пословицы советского народа. Наброски к будущему анализу // Русистика, Берлин, 1994, № 1/2. С. 74–84): http://orthoved.livejournal.com/16501.html).

2.5.2.5.7. Кулачество

Почему советский народ с лёгкостью необыкновенной допустил переход от социализма к дикому, грабительскому, бандитскому капитализму? Почему с постсоветским народом, как говорит С. С. Сулакшин, произошла социальная мутация? Главная причина – возврат к частнособственническому сознанию. Это сознание коснулось как верхов, так и низов. Верхи воровали, а низы за них голосовали. Они продолжают это делать до сих пор.

Грабительский капитализм был навязан нам сверху, но он потерпел бы фиаско, если бы не нашёл поддержки снизу. Мечта стать богатым возродилась не только в верхах, но и в низах. Верхи устроили грандиозный грабёж государственной собственности. Низы не успели глазом моргнуть. Как черти из табакерки, повыскакивали олигархи и олигархики. У них с тех пор одна задача – удержать награбленное. Преумножить его – их сверхзадача.

Частнособственническое сознание – кулаческое сознание. Кулачество замаячило у нас на горизонте после отмены крепостного права в 1861 г. В него влились самые оборотистые. Но они были плоть от плоти той крестьянской массы, из которой кулаки (мироеды, чумазые) вышли. Эта масса в большинстве своём подчинялась законам общинного землевладения, но в глубине своей души лелеяла кулацкие идеалы.

Наш выдающийся мыслитель Александр Николаевич Энгельгардт (1832–1893) писал: «Каждый мужик в известной степени кулак, щука, которая на то и в море, чтобы карась не дремал… Я не раз указывал, что у крестьян крайне развит индивидуализм, эгоизм, стремление к эксплуатации. Зависть, недоверие друг к другу, подкапывание одного под другого, унижение слабого перед сильным, высокомерие сильного, поклонение богатству – всё это сильно развито в крестьянской среде. Кулаческие идеалы царят в ней, каждый гордится быть щукой и стремится пожрать карася» (Размышления о России и русских. Штрихи к истории русского национального характера. Вып. III. Сост. С. К. Иванов. М., 2006. С. 77).

Наши караси забыли про чувство локтя, рождающееся в артели – той артели, которую восхваляли наши пословицы:

Артель – своя семья; Артель дружбой крепка; Трудно одному, а легко в артели; Артель воюет, а один горюет; Артелью и города берут; Артелью хорошо и недруга бить; У хорошей артели все лошади в теле; В хорошей артели всяк при деле; В артели чёрта вертели; Без артели – не рыбак; В артели и смерть красна.

Постсоветская Россия попала под власть щук. Их немного, но они поработили большую часть карасей, некоторые из которых и до сих пор мечтают пробиться в щуки. Наши караси совсем забыли про Макара Нагульного, а пословицы о кулаках теперь даже и старики не помнят. Такие, например:

Кулаков турнули – спины разогнули; Кулаков прогнали – хлеб увидали; Не пускай кулаков в Совет, им там места нет; У кулака работать – не будешь богат, а будешь горбат; Не пускай вора к возу, а кулака – к колхозу; Кулака гони со двора – целей будут трактора; Кулаку от колхозных ворот крутой поворот; Кулацкая злоба – до самого гроба.

Возродилась другая стихия – кулаческая. Её отличительный признак – господство личных (своих, индивидуальных, частнособственнических) интересов над общественными (чужими, артельными, коллективными). Эта стихия родилась не в годы горбачёвской перестройки и ельцинского грабежа. У неё далёкие исторические корни. Она бушует в старых русских пословицах. В таких, например:

Род да племя близки, а свой рот ближе; Моя хата с краю, я ничего не знаю; Наше дело – сторона; Тони, кому охота, а мы – на песочек; Мне хоть весь свет гори, только бы я жив был; Режь, волк, чужую кобылу, да моей овцы не тронь; Коли конь, да не мой – так волк его ешь; Чей лес, того и пень;