Я пожала плечами. С этой стороны я ситуацию еще не рассматривала.
– Думаете, если муж отпустит эту женщину, она…
– Да не примет ее тот Айвас. Нервы помотает, репутацию погубит, в любовницы возьмет, но не в жены. Нет, не в жены!
– Тогда она точно с собой покончит.
– Веточка, ну ты ж умная девочка?
Я посмотрела на госпожу Лимиру. Та – на меня. Вздохнула, покачала головой…
– Неуж ты не понимаешь, что неспроста это? Рассуди – девочка-от из купеческой семьи. Это тебе не аристократки блажные, не нищенки дурные. Это сословие крепкое. Спорить готова, отец ее в детстве и не за такое ремнем драл. А тут… Да она бы век себя так не вела, ты пойми!
– А как?
Я и не задумывалась…
– А так вот. Поревела б чуток, да и успокоилась. Что, думаешь, ее отец монахом живет? Или мать на служанок смазливых внимание обращает? Говорят же: где сладко, там осе падко. Для девчонки то не внове, сама понимаешь.
Я понимала. Вспоминала и отцовские измены, и материнские, и… У меня что, столько знакомых гуляет? Жуть!
Но – да.
Графа она не любила, так чего расстраиваться из-за его измен? Незачем. Да хоть с кем гуляй, только меня не трогай. Ребенка-другого родим, и будет у графа своя жизнь, у графини – своя. И встречайся с тем Айвасом хоть каждый день…
– А она то себя режет, то травит… И из-за любви?
– Бывает и такое. Только вот… Нечисто тут что-то. Уж ты поверь мне, такие девочки себя не травят, они всем нервы измотают, всех измучают, а с их головы и волоска не упадет. К тому ж титул, деньги, свой дом… Это много значит. Ты в ней одержимость заметила?
Я покачала головой.
Нет. Не было такого. Безумной любви к Айвасу в графине я не увидела. Искренней, безудержной, безрассудной, когда по углям пойдешь босыми ногами, – вот ее не было. Было желание обладания, было раздражение, злость, гнев…
– Но от этого тоже с собой не кончают?
– Вот и думай. Дурит кто-то девке голову, да и вам тоже, не иначе… Ой дурит!
– Ей – или она?
Я серьезно задумалась.
Графиня дурит нас или кто-то крутит голову самой графине? Но кто? Зачем? Какую выгоду можно получить от развода господина графа?
– Ты не те вопросы задаешь, – покачала головой госпожа Лимира. – Ты спрашиваешь – зачем, а надо – кто? Поймешь, кто крутит, – поймешь и зачем это надо.
– А не наоборот?
– И наоборот тоже верно. Ты мне как лекарка скажи: могут быть ведь разные травы, и те, что ум туманят?
Я покачала головой.
– Графиню не травили. Я бы заметила.
– А второй раз?
Да там и первый раз, и второй…
Ничего не понимаю.
– Я бы на ее месте испугалась, она ж чудом смерти избежала. А она просто ругается, словно бы и не понимает, что к чему.
– Не понимает?
– Или… Не дают понять? – прозрела я.
– Дают привыкнуть, что опасность ей не угрожает, а вот своего она добивается. Брак будет разорван, от ребенка ее избавят, к любимому вернуться дадут… И как?
Я схватилась за виски.
– Будет третья попытка?
– Вполне возможно.
– И она увенчается успехом? Но до или после рождения ребенка?
– Это зависит от того, нужен ли ребенок человеку, который придумал этот план.
– Но… как?
– И кто?
Ни на тот ни на другой вопрос ответа у меня не было. Я сидела, смотрела в стену и понимала, что госпожа Лимира кракеновски права. Эта история
