договоренности будут действовать только до его смерти. А потом хоть призраком являйся.
Я потеребила косу, перевязала бант на конце плетенки. Вот ведь докука! Ладно! Рано или поздно прорыв мог случиться. Должен был случиться. Пусть лучше это произойдет рядом с таким циником, как маркиз, чем рядом с кем-то еще.
Вот и вторая опасность, которая подстерегает мага жизни. Если нас просто запирают, как диких зверей в клетке, используют, разводят… это одно. А если люди узнают, кто я? Какие тут очереди выстроятся? Смогу ли я всем помочь?
Припомнилась старая история о великом целителе, который пришел в город, лечил всех и даже не требовал платы. Чем кончилось? Да бежать ему пришлось от разъяренной толпы, чтобы не растерзали. Решили, что он кому-то не оказал помощь. Или не успел, или не захотел, или… Толпа – тварь управляемая. Науськали. Натравили. Такое тоже бывает.
А мне и бежать-то некуда.
Как это – когда смотришь на людей, которым можешь помочь… и не можешь? Не хватает сил, или времени, или возможности, и кто-то умирает у тебя на глазах, как госпожа Литорн? Нет! Я для себя такого не хочу! Скольким смогу – стольким помогу, а палочку-выручалочку из меня делать не надо. Я человек. Со своим характером, со своей жизнью… со своим даром, будь он проклят!
Но даже возненавидеть этот дар я не смогу. Вот что страшно-то. Он уже порвал мою жизнь в клочья и сейчас методично растаптывает все, что в ней осталось, а я счастлива. Когда помогаешь людям, когда видишь глаза исцеленного тобой человека – это выше всякого чуда. От такого не откажешься. Краб с ней, с благодарностью. Просто видеть это – уже награда.
Светлый…
Такого и врагу не пожелаешь, а я вот вляпалась. И как из этого выбираться – ума не приложу. А значит – будем просто жить. Что у нас на обед сегодня? Я вчера курицу уваривала, вроде неплохо получилось. Сейчас добавлю горсть крупы, морковку, картошку, лучок порежу – и через полчаса будет у меня вкусный суп. Да, видел бы папенька мои труды!
Аристократка, которая вообще не должна картофель в сыром виде в лицо (клубень?) знать, ловко чистит его над помойным ведром, напевая что-то явно фривольное и неподобающее, потом скоблит морковку и сквозь очередную песню (на этот раз трогательную до слез) режет лук. И, не удержавшись, сует в рот белое луковое колечко.
Привычная горечь обжигает язык, но так вкусно! Когда во время готовки перехватываешь со стола особенно аппетитные кусочки, а потом еще и пальцы украдкой облизываешь… Ум-м-м-м…
Потом, все потом! Сначала – обед. И плотный. Я столько сил потратила, что теперь до вечера восстанавливаться. Раньше два дня бы дар вызвать не смогла, а сейчас, чую, уже к вечеру стану, как и была. Все! Подумаю об этом после обеда.
Где там мой окорок?
Глава 16
На следующий день в особняке маркиза меня встречали как родную.
– Вета, у нас тут такое было! Такое!
Маркиза аж глазами вращала, словно краб, так ей хотелось со мной поделиться. Я протестовать не стала.
– Что случилось, Даилина?
– Я мужу ту настойку, что ты оставила, спаивала исправно. Каждый час по ложке. С собой носила на всякий случай. Мало ли…
Я кивнула.
Да, и об этом я тоже предупредила. Сделала большие глаза и сообщила Даилине, что ей выгоднее всего живой и здоровый муж. А то пока ее ребенок не признан наследником, могут возникнуть… обстоятельства. Век она потом не докажет, что не нагуляла.
Маркиза прониклась. Да и потом… Мужа отравят, а на нее свалят. Докажи, что не ты его убила? Родственников много, ради наследства они не то что маркиза на тот свет отправят, они саму маркизу объявят дочерью Темного и сирены. Еще и ритуалы какие ей припишут. Запросто! Век это пятно на ней будет, а там и на ребенка переползет. Или еще чего выявится.
Так что Даилину от супруга удалось убрать только на ночь, и то в соседнюю спальню. Вот оттуда она и примчалась посреди ночи, чтобы увидеть душераздирающую картину. На полу боролись двое мужчин. Доверенный человек мужа по имени Лорт душил лакея, а тот орал что есть силы и отбивался.
По словам лакея, он-де прошел в опочивальню, поправил маркизу подушку… а тут на него кинулись. По словам Лорта – «Шоб тебе, паскуда, наследники так подушки поправляли! Да в… и…!». Конец дискуссии положил сам господин маркиз, заметив, что дышать с подушкой на лице сложновато. И приказал позвать стражу.
