на него портфель, однако сразу открывать его не стал, а придвинул к себе один из стульев и произнес:
– Таковы факты. Нравится нам это или нет, роли не играет. Меня назначили на должность вашего адвоката, и я не мог отказаться. Сейчас я мог бы отступить. Мог бы сказать судье, что госпожа Бендер не желает сотрудничать и поэтому я не могу представлять ее интересы. Он отнесся бы к этому с пониманием, освободил бы меня от обязательств и назначил бы вам другого адвоката. Конечно же, вы могли бы отказаться и от него, равно как и от третьего, и от четвертого. Не знаю, сколько судья стал бы терпеть подобные выходки, прежде чем чаша его терпения переполнилась бы. Возможно, вы поймете, что у вас есть лишь два варианта: в суде вас буду защищать я или кто-нибудь другой.
Эберхард и сам не знал, зачем ей все это объясняет. Было бы гораздо проще произнести эту речь перед судьей. Вот только в данный момент Эберхард не видел причин, по которым мог бы в скором времени пожалеть о своих словах. Он чувствовал, что Кора Бендер смеется над ним, и готов был поклясться, что она пытается играть с ним в ту же игру, что и с полицейскими, которые вели допрос. Джонни, Бёкки и Тигр!
С ним этот номер не пройдет! Она играла свою роль просто блестяще. Но он – сколько себя помнил – жил с Хеленой. И если чему-то и научился у нее, так это тому, что, если человек способен смеяться над простачком, который послушно проглотил пару его сказочек, он точно знает, что делает.
Эберхард наблюдал за лицом Коры Бендер, и оно его завораживало: усмешка, кривившая ее губы и вдыхавшая жизнь в стеклянные глаза. Она развлекалась от души, это уж точно. Он был уверен, что Хелена подтвердила бы его мнение, если бы здесь присутствовала. Кора Бендер думала, что может одурачить весь мир.
– Значит, мы оба в одинаковом положении, да? – спросила она, подходя к столу и опускаясь на один из стульев. – И что же мы теперь будем делать? Мне искренне жаль, что эта участь выпала именно вам. Но если дела обстоят именно так, то лучше уж я отдам предпочтение вам. Иначе они, чего доброго, пришлют мне в конце концов какого-нибудь старого пердуна. На вас хоть смотреть приятно. Я облегчу вам задачу, постараюсь, чтобы это дело не стало для вас слишком трудным. Я виновна, тут уж ничего не попишешь. Я полностью признаю это, однако больше ничего говорить не намерена. Этого достаточно?
Эберхард Браунинг наконец сел, открыл портфель, достал оттуда стопку документов и положил ее перед собой на стол.
– Для обвинения хватит, – произнес он и накрыл рукой папку. – Похоже, все очень плохо.
Кора снова усмехнулась.
– Я к этому привыкла. У меня всегда были неважные перспективы. Можете убирать эти бумажки обратно, я знаю, что там написано. «Точно нанесенные удары»! И еще кое-что. Одному небу известно, что еще раскопал шеф. А когда господин профессор со мной закончит, он наверняка захочет написать для прокурора чудесный отчет. Может быть, он окажет вам услугу и упомянет несколько смягчающих обстоятельств…
Протяжно вздохнув, она добавила:
– Посмотрим. Когда у вас на руках будут все необходимые документы, подумайте над стратегией. И тогда приходите снова, мы все спокойно обсудим. До тех пор я, может быть, немного поумнею. А сейчас мы просто зря тратим время.
Кора бросила тоскливый взгляд на окно. Ее голос стал меланхоличным. На короткое время Эберхарду Браунингу опять показалось, что она хочет доказать ему свою дееспособность.
– Вообще-то мне нужно следить за своими словами, – заявила она. – Вам никогда не казалось, что нужно держать свой рассудок обеими руками? Поверьте мне, это довольно тяжело. Я временами даже думать боюсь. Иногда мне приходится трижды смотреть на решетку, чтобы понять, что я не дома. Видения настолько реальны, как будто я стою в центре своей комнаты. Укладываю сестру в постель, мою ее. Она сидит у меня за спиной в кухне… Не знаю, к чему это. Зачем мне переживать все это еще раз? Я оставила прошлое далеко позади и крепко захлопнула дверь. А шеф ее выбил. Ему не следовало мне угрожать. С этого все и началось.
Кора удивленно покачала головой и уточнила:
– Нет, началось все на озере. Но тогда я просто почувствовала вкус малинового лимонада и увидела маленький крест. А теперь ощущаю на языке его кровь и вижу три больших… Я вижу их повсюду, куда ни посмотрю. А в центре висит невинный.
Прерывать ее монолог Эберхарду совершенно не хотелось. Но устраивать для него шоу явно не стоило. Самое время дать ей это понять.
– Кто вам угрожал и как именно? – поинтересовался он.
Кора снова перевела взгляд на окно. На ее лице появилось такое же безучастное выражение, что и вначале.
– Шеф, – пробормотала она и чуть громче пояснила: – Его зовут Рудольф Гровиан. Упрямая ищейка, скажу я вам. Он заявил, что нашел девушку со сломанными ребрами.
Кора опять посмотрела на Эберхарда, и глаза у нее снова были словно из чистого, незамутненного стекла.
– Ужасно, не правда ли? – Она с усилием кивнула головой. – Но тут уж ничего не поделаешь. Он просто выполняет свою работу. Я знаю, что не имею права на него жаловаться. Да и не хочу. Но теперь у шефа столько информации, что он мог бы успокоиться. Однако он не успокоится, пока меня не прикончит. Я сломаюсь…
От звука ее голоса по спине у Эберхарда побежали мурашки. Последнюю фразу Кора произнесла хриплым шепотом и ударила себя кулаком в грудь. Несколько секунд посидела, зажмурившись от боли. А затем снова заговорила.
