Однако надо было всё сделать так, чтобы Семён Ульяныч ни о чём не догадался. Леонтий сходил к Матвею Петровичу и объяснил ему дело.
— Вы, Ремезы, ухо из-под колена чешете, — сказал Матвей Петрович. — Одному кремль надо, другому — раскольницу, третий от батьки прячется.
— Трудно тебе, что ли? — укорил Матвея Петровича Леонтий.
— Да не трудно, — пожал плечами Гагарин. — Ладно, считай, что посылаю тебя на Каменский завод за табелями. Недели три хватит?
— Хватит.
— Только обратным путём и вправду на завод заедь.
— Заеду. Поклон тебе, Матвей Петрович.
Семён Ульяныч всполошился, когда услышал, что Лёньку посылают на Каменский завод. Он забегал по горнице, стуча палкой.
— Я с тобой! — решил он. — Давно хотел доменну печь начертить! И к отцу Исаакию в Далматову обитель надобно!
Леонтий заёрзал на лавке, краснея как девушка.
— Негоже, батя, — робко возразил он. — Не по летам тебе…
— Помалкивай про лета! — отсёк Семён Ульяныч.
Варвара в досаде забренчала чугунами в печи.
Ефимья Митрофановна внимательно разглядывала Леонтия.
— Останься со мной, старый, — вдруг попросила она супруга. — Вот умру — тогда накатаешься, наскачешься, козёл колченогий.
— Я те умру! — пригрозил Семён Ульяныч.
В конце октября Леонтий, Касым и татары, нанятые Касымом, выехали из Тобольска вверх по Тоболу — туда, где ветра гудели над степями Тургая.
Приближалась зима. Остывшая земля затвердела, как доска; копыта коней колотили по ней, точно молотки. Мглистые рассветы, казалось, еле выползали от малокровия. Равнины заиндевели тусклыми пятнами синевы. Бежали куда-то прочь косматые шары перекати-поля. Просторы безжизненно опустели, и мучительно-высокое небо словно ввалилось от голода.
Ходжа Касым размышлял о предстоящей встрече с Онхудаем. Степняк коварен, будто скорпион. На Ямыш-озере он забрал у Касыма пояс с золотом, а пай-цзу не отдал, пообещав сделать это, когда получит плату за Улюмджану. Но Касым никогда не заплатит ему такую безумную цену — пятьсот лянов. И сейчас Онхудай может повторить свою уловку: возьмёт золото, но не отдаст Ваню — дескать, отпустит его после выкупа за сестру. Как не угодить в эту ловушку снова? Касым поделился опасениями с Леонтием.
— Думаю, что зайсангу не следует видеть меня, — сказал Касым. — Если зайсанг увидит меня, то поймёт, что я очень желаю заполучить пленника; выходит, с его помощью можно принудить меня вернуть долг. Онхудай отнимет у меня пятьдесят лянов, но оставит Ваню себе как залог.
— И что делать? — спросил Леонтий.
Они ехали рядом и говорили негромко.
— Я укроюсь, а переговоры веди ты, — предложил Касым. — Зайсанг не будет требовать у тебя выкуп, который назначил другому. А про меня скажи, что я привезу ему золото зимой, когда поеду с караваном в Кашгар.
— Я-то скажу, мне не в тягость, — неохотно согласился Леонтий, — однако же вдруг что не так пойдёт? Не хочу быть виноватым.
— Всё будет хорошо, — заверил Касым.
Едва вдали на тёмной линии окоёма проступило крохотное остриё шатра над ханакой, Касым остановил лошадь.
— Подожду вас здесь, в лощине, — сказал он.
Леонтий с татарами поскакал дальше.
Онхудай с дайчинами и пленником явился к ханаке раньше, чем обещал. Он тоже боялся ловушки — помнил засаду, в которую попал здесь прошлым летом, и потому приехал так, чтобы никто не успел подстроить ему западню.
Леонтий с неприязненным любопытством разглядывал уже знакомые каменные стены и проломленный гранёный купол ханаки. Вон там прятался хитрый дьявол Авдоний со своими раскольниками — на кровле за кустами…
Заметив всадников Леонтия, джунгары быстро вскочили на коней и приготовили оружие. Леонтий поднял руку, подавая знак, что едет с миром.
Ваня Демарин тоже сидел на лошади. Ему связали запястья ремнём, а ремень намотали на луку седла; его лошадь держал в поводу один из дайчинов Онхудая, чтобы в случае нападения угнать пленника. Ваня не верил своим глазам: к ханаке едет не Ходжа Касым, а Леонтий Ремезов!.. Ваня не видел Леонтия уже больше года, и сейчас никак не мог насмотреться на человека, который показался ему родным до боли. Но откуда тут Леонтий?! Неужто Ремезовы простили его за Петьку и помогают освободиться?
— Дядя Левонтий! — растроганно крикнул Ваня.
Всадники Леонтия остановились в ряд напротив всадников Онхудая.
— Здорово, Ванька! — ответил Леонтий. — Ты жив?
