обозным, кому как действовать в опасности, и сейчас это пригодилось. Люди не суетились и не путались. Возницы безжалостно резали ножами ременные гужи, освобождая оглобли; сани стаскивали в линию, наваливали одни на другие, направляя оглобли наружу, и увязывали постромками; лошадей сгоняли в табун внутри оборонного круга; солдаты заряжали ружья и пистолеты. «Гуляй-город» рождался прямо на глазах: ограда из повозок с товарами, ощетинившаяся жердями и пиками, а за оградой — стрелки. Вместе с солдатами и драгунами к отпору готовились и торговцы, и ямщики.
Обозников, что оказались бесполезны для сражения, отпихнули к табуну и беспорядочной куче повозок, не использованных для «гуляй-города». В этой толпе были те, кто в дороге заболел, а также бабы, ожиревшие купчины, неспособные к битве, и разные дураки, не знающие, куда себя девать. К обозникам присоединились и Касым с Сайфутдином. Бригитта сразу полезла вверх на грузы. Она хотела видеть, что происходит на рубеже защиты.
Зайсанг Онхудай вёл на обоз всё своё войско. Три тысячи всадников заполонили Иртыш от берега до берега. Зайсанг, униженный недавним поражением, жаждал хоть какой-то победы и не позвал с собой нойона — он одолеет врага сам, один. И его лишь злобно позабавило, что упрямые орысы решили сопротивляться, нагромоздив заграждение из саней. Конная лава катилась на русский вал, визжала и улюлюкала; лучники натягивали луки.
Волна джунгар распалась пополам, обтекая «гуляй-город» с двух сторон. Клубы снежной пыли окутали обороняющихся. В левом крыле орды среди степняков скакал и штык-юнкер Ренат. Он был одет по-джунгарски и держал в руке пику; он поднимался на стременах и высматривал за повозками Бригитту. Вряд ли её можно было увидеть в этой суматохе, но Ренат увидел: Бригитта сидела на верхушке из груды саней, платок её сбился, и ветер трепал волосы — она вертела головой, разыскивая взглядом его, Рената. На миг Ренату показалось, что их глаза встретились — словно молния бесшумно пронзила пространство.
Туча стрел взметнулась ввысь и посыпалась на «гу-ляй-город» как свистящий, длиннохвостый ливень. Стрелы втыкались в мешки, в людей, в снег; среди русских раздались вопли. Полуполковник Ступин, пригибаясь и придерживая рукой треуголку, побежал вдоль ряда своих бойцов.
— Пали, братушки! — закричал он по-старинке. — Пали без команды! Пали через одного! Пики, багинеты к бою! Гренадеры, зажигай ядра!
«Гуляй-город» затрещал чехардой мушкетов и пистолетов, кованых фузей и дедовских кремнёвых пищалей. Из пролетающей толпы джунгар, которая выглядела бесконечной, повалились убитые. Заржали раненые кони.
— Эх, пушку бы нам! — страдальчески простонал какой-то служилый. — Жахнули бы картечью, смело бы дьяволов!..
Степняки промчались мимо русского укрепления впустую, собрались вдали обратно в общую орду и поскакали назад. Теперь они все держались с одной стороны «гуляй-города», чтобы обогнуть его и завертеть вокруг русских смертельный конный хоровод, непрерывно хлещущий по обороне пернатым ливнем. Русские успели перезарядить оружие и метко бабахали по всадникам, летящим вдоль линии повозок. Степняков вышибало из сёдел под копыта хоровода, но и русские падали, утыканные стрелами: степняков было вдвое больше, и луки стреляли вдвое быстрее ружей. Однако перепрыгнуть заграждение из саней джунгарские кони не могли — слишком высоко.
Ренат нёсся за спиной Онхудая и видел, что зайсанг вскипает яростью: орысы опять оказались неприступны, и войско джунгар может хоть до вечера крутиться вокруг «гуляй-города»! Рената и самого трясло от нетерпения: Бригитта совсем рядом, а до неё не добраться! Ренат уже не вспоминал, что там, за санями, защищаются те, с кем он мог быть в одном строю. Всё, былые связи оборваны, прошлого нет, и в «гуляй-городе» — только чужаки, враги.
Бригитта смотрела на атаку джунгар и понимала, что набег срывается, проскальзывает вхолостую. Однако она ничего не могла изменить и лишь пыталась снова найти взглядом Рената. А Касым лихорадочно размышлял. Если «гуляй-город» выстоит, он, Касым, попадёт в крепость Бухгольца, а ему необходимо в юргу Онхудая. Зачем ему, Касыму, спасение обоза? Обоз усилит войско Бухгольца и затянет узел войны со степняками. Значит, обоз должен погибнуть. Пайцза нужна, чтобы убрать Гагарина, а гибель крепости нужна, чтобы завершить войну, которая мешает пушным караванам бухарцев пройти по степям из Тобольска в Кашгар, на Шёлковый путь.
— Сайфутдин! — позвал Касым. — Смотри туда! — по-чагатайски сказал он, указывая пальцем. — Вот в тех санях лежат бочки с порохом!
За время пути Касым изучил, где у солдат какие припасы.
— Порох надо взорвать.
— Гренадеры, мечи ядра! — кричал в обороне полу-полковник Ступин.
Рослые гренадеры в шапках-колпаках с медными лбами скрючились, поджигая запалы, а потом полезли вверх на сани; широко размахиваясь, они метали в джунгар чугунные ядра с дымящимися хвостами. Ядра шлёпались в снег под копыта конницы, звёзды фитилей искрили и шипели, а потом гранаты взрывались, расшвыривая всадников и лошадей. Но конная лава всё равно мчалась безостановочно — джунгары просто не знали, как понимать эти внезапные удары огня, грохота и неведомой силы, как уклониться от них. Степняки отвечали стрелами, на ходу целясь в любое движение.
Один из гренадеров вдруг упал и вниз головой съехал с саней на лёд со стрелой в глазу; граната с горящим фитилём выкатилась из его ладони. Гранату быстро схватил Сайфутдин и запихал за пазуху чапана. На бухарца никто не обратил внимания. Сайфутдин опрометью кинулся к розвальням с порохом, выдернул гранату, сунул её под бочонок и побежал прочь.
За его спиной грохнуло — сначала несильно, по-гра-натному, однако гранатный взрыв мгновенно разросся в могучую и слитную гроздь страшного взрыва всего порохового запаса. На месте розвальней с бочонками вдруг взметнулся столб пламени, воды, льда, снега, дыма и белого пара — высокий, как дерево. Тугая ударная волна смела и разбросала и груду саней, и солдат, и джунгар. Люди, возы, мешки и лошади полетели как шляпы, сорванные ветром. Сайфутдин покатился, махая руками. Водяное и дымное дерево бурно обвалилось, а мир вокруг ещё продолжал звенеть, заглушая все звуки.
