подбородком лоснилось от жира. Глаза – голубые, как у вампира, – намекали, что своими криками я его разбудила. Но особенно меня поразил его необъятный живот. В мокром от пота длинном восточном белом халате он всем своим видом напоминал огромную головку сыра «камамбер», которую оставили плавиться на солнце. Прищурившись, он пытливо смотрел на меня усталыми глазами.
– Вашего мужа здесь нет.
Я оторопела:
– Так вы знаете, кто я.
Он пожал плечами:
– Естественно, я знаю, кто вы, Робин. Я – Бен Хассан. А ваш муж, увы, уехал.
– Куда?
Я почувствовала, что теряю устойчивость, и прислонилась к стене. Правой рукой закрыв лицо, я подумала, что сейчас, наверно, упаду в обморок. Услышала, как месье Бен Хассан сказал что-то своему другу по-арабски. Тот взял меня за плечо. Вздрогнув, я вывернулась из его руки.
– Омар просто хочет помочь вам войти в дом… пока вы не потеряли сознание.
У меня закружилась голова.
– Куда он уехал? – спросила я.
Бен Хассан посмотрел мне прямо в лицо. И ответил:
– Он уехал к своей жене.
У меня возникло ощущение, что я лечу в пропасть.
– К жене? – услышала я свой голос. – Его жена – я.
Я покачнулась. Омар подхватил меня. Помнится, я пролепетала что-то вроде того, что мне необходимо присесть. Что было потом? Трудно сказать. Кажется, меня препроводили в большую комнату, которая тоже была выкрашена в лиловый цвет и убрана бархатными подушками с богатой вышивкой. Меня подвели к какому-то матрасу на полу, накрытому бархатным одеялом. Мне что-то сказали по-французски – какой-то набор искаженных слов, которые заклубились надо мной. А я все твердила себе: «Очнись, возьми себя в руки. Тебе нужно успеть на самолет». А в голове все звучала фраза: «Он уехал к своей жене». Должно быть, я ослышалась.
А потом, едва Омар уложил меня на матрас, я отключилась.
Когда я снова проснулась, меня окружал сумрак. Пару минут я соображала, где нахожусь. В следующую секунду, посмотрев на часы и увидев, что уже двенадцать минут пятого, я пришла в ужас. Вот тогда-то, охваченная паникой, я резко села на матрасе. Четыре двенадцать дня. Я проспала чуть ли не полсуток. Самолет улетел без меня.
Я находилась в большой гостиной с темно-лиловыми стенами. Черные блестящие половицы, тяжелые красные бархатные портьеры. Подушки из красного бархата. Матрас, на котором я провалилась в забытье – неужели я проспала почти девять часов? – застелен красной простыней. На стенах какие- то странные второсортные абстракции: коробки в коробках, закручивающиеся внутрь спиралевидные круги кровавых тонов на черном фоне.
И вдруг меня посетила пугающая мысль:
Что за черт? Зачем Пол связался с этим типом?
Я понеслась дальше по коридору. Заглянула на кухню, где всюду стояли грязная посуда за несколько дней и подносы с объедками, не говоря уже про вонь, которая у меня ассоциировалась с гниющими овощами.
–
И снова ответа не последовало. Я побежала дальше по коридору, толкнула еще одну дверь. На этот раз моему взору предстала огромная кровать с резным изголовьем, на которой спали голышом Омар и Бен Хассан. Они лежали на разных краях широкого матраса. Омар выглядел миниатюрным и худеньким в сравнении с рыхлой тушей Бен Хассана. Едва я открыла дверь, Омар мгновенно проснулся. Увидев меня, он поспешил накрыться простыней, потом зашикал на меня по-арабски. Тут и Бен Хассан медленно поднял веки. Посмотрев на меня, он сказал:
– Вы прервали нашу сиесту.
– Я не могу найти свой рюкзак.
– И вы сразу решили, что его украли грязные марокканцы.
– Вы допустили, чтобы я проспала свой рейс. Куда вы дели мои вещи?
– Положил в стенной шкаф у входной двери. Вы убедитесь, что ничего не тронуто. Если вам нужно в ванную, это дверь рядом со стенным шкафом. Там
