Жар предательства

– Но он сел перед самым отправлением.

– Помнится, когда последний человек поднялся в автобус, я посмотрел на него. Это был водитель.

– Сэр, ну как же так? Я ведь своими глазами видела, как он сел в этот автобус.

– И кто же этот «он»? – спросил немец, кивая на фото.

– Мой муж.

Он сразу проявил заинтересованность:

– Вы садитесь, садитесь. – Немец показал на пустой стул. – Меня зовут Дитрих.

Я тоже представилась. Мы обменялись рукопожатием.

– Германия – одна из пятидесяти стран, в которых я всегда хотела побывать, – произнесла я, меняя тему разговора.

– Если посетите наши края, помимо Берлина, Гамбурга и Мюнхена, обязательно прокатитесь по Romantische Strasse[115] – и сделайте остановку в Ротенбурге-на-Таубере. Этот средневековый городок расположен между Вюрцбургом и Нюрнбергом. Во время войны его разбомбили, но теперь он полностью восстановлен. Sehr gemutlich[116], как мы говорим. Очень тихий красивый город – место, которое я называю своим домом вот уже тридцать лет. У меня в Ротенбурге была очень преданная паства. Я отошел от дел в прошлом году.

– Вы священник?

– Пастор. Лютеранин. С недавних пор пенсионер.

– Позвольте узнать, что привело вас в Сахару в середине лета? – спросила я.

Дитрих помолчал немного, собираясь с мыслями.

– Помнится, в одном английском романе я читал про человека, который приехал в этот уголок мира после того, как перенес большое горе. И автор писал: «Он бороздил просторы Северной Африки, пытаясь развеяться». Так вот я приехал сюда в это жаркое время года, чтобы развеяться.

– Вы тоже перенесли большое горе?

Он кивнул, снова собираясь с мыслями:

– На Рождество я похоронил жену, с которой прожил сорок четыре года.

– О боже, какой ужас. Внезапная смерть?

– Да, скоропостижно скончалась. Аневризма сосудов головного мозга. Дома встала из-за обеденного стола, чтобы взять что-то из холодильника. И вдруг испуганное лицо, дикая боль, и она на полу. Я подскочил к ней, а она уже умерла. Знаете, фраза есть: «Во цвете лет нас настигает смерть».

И я тут же добавила:

– Земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху. Это из «Книги общей молитвы»[117]. Приходится знать такие вещи, если воспитан в традициях епископальной церкви.

– Это также название и первая строчка латинского антифона[118] Media Vita In Morte Sumus. И в поэзии часто встречается. Например, Рильке[119] использовал это выражение в одном из своих стихотворений… а теперь вот я пускаю пыль в глаза.

– Ну что вы! Ваша эрудированность достойна восхищения. Мне приятно с вами беседовать.

– А вы надеялись, что будете беседовать со своим мужем?

– Конечно, – ответила я. На глаза снова навернулись слезы.

– Простите, что лезу в душу.

– Вам не за что извиняться.

– Хотите вина? – предложил Дитрих.

– Спасибо, не откажусь.

Он взял бутылку, еще почти полную, и налил мне вина. Тщедушная женщина принесла мне кускус. Я поблагодарила ее и извинилась за то, что по моей милости она в столь поздний час все еще на ногах.

– Pas de probleme[120], – сказала она почти шепотом и вновь скрылась в кухне.

Дитрих, к его чести, направил разговор в более нейтральное русло. Он расспрашивал меня про мою работу, интересовался, как так получилось, что я журналистику променяла на бухгалтерское дело, заметил, что, копаясь в финансовых документах своих клиентов, я, должно быть, узнаю о них массу интригующих подробностей. Я расспросила Дитриха про студенческие годы в Гейдельберге и выяснила, что у него два сына, адвокат и налоговый инспектор («Нам есть о чем поговорить»). Первый живет в Нюрнберге, второй – в Мюнхене.

Я доела кускус. После второго бокала вина меня уже трясло гораздо меньше. Но теперь мне требовалось выговориться – спокойно рассказать про свою жизнь с Полом, начиная с того, какие сомнения и тревоги относительно него терзали меня до замужества, и кончая тем, как я узнала про его чудовищное предательство и в какой кошмар это в результате вылилось.