было накоплено немало, а контакт, тем не менее, не состоялся. И даже целесообразность его все еще была под вопросом.
Федерация сняла наблюдение с планеты и планировала вернуться только через несколько лет, когда Орфорт вступит в зону темноты и холода, когда поток света от звезды к планете перекроет гигантское облако ледяной аммиачной пыли. По циклу этой звездной системы такое происходило каждые пятьдесят или тридцать лет, но жизнь на планете сохранялась. Вот только как она протекала? Что и как выживало в темноте и холоде на Орфорте? Возможно, данные об этом окончательно решат вопрос о необходимости и форме контакта с изоморфами.
Но контр-адмирал Тим Граув решил не ждать так долго. Опробовать теорию. На свой страх и риск.
Они шли на двух с половиной тысячах от поверхности планеты, но казалось, что еще ниже. Тело шаттла стало прозрачным и давало эффект увеличения окружающего пространства. Тим смотрел на ядовито-зеленый, фиолетовый, красный взлохмаченный мир, расстилающийся внизу.
– Чем-то похоже на планеты-океаны, по которым вечно гуляет ветер, – сказал кто-то.
Контр-адмирал оторвал глаза от развернувшейся под брюхом шаттла картины и, гоня прочь чувство тревоги, осмотрел участников первого спуска. Их было восемь. Остальных Тим решил оставить на «Сияющем». Вся команда составляла тридцать человек, что и так было в десяток раз меньше, чем стандартный состав для такого рода кораблей. Хотя чтобы управиться с крейсером, хватило бы и трех, а на орбите Орфорта – только автопилота. Но мало ли что может пойти не так. Спасать их будут ребята с «Сияющего».
– Все в порядке, контр-адмирал?
Рей выпрямился в ложементе прямо напротив Тима и радостно показывал полный комплект зубов.
– Думаю, да, – ответил Тим. – Правда, чем-то похоже на планету-океан.
Все заворожено смотрели вниз на живую картинку – сказочную и страшную.
Когда по земным лесам гуляет ветер, он гнет деревья, оставляя свой след. На планетах-океанах словно сталкиваются в схватке множество яростных ветров, и их следы говорят о неизмеримой мощи. Вода дыбится волнами в разных направлениях, иногда волны сшибаются белесыми лбами и разлетаются ошметками в разные стороны. Гигантские водовороты крутятся пенным кружевом и способны с легкостью затащить на дно здоровенный шаттл с межзвездного крейсера. Планета-океан сама по себе кажется живым существом – гневливым, неуправляемым, неразумным и очень сильным.
Такой же неуправляемой, двигающейся сразу в разных направлениях и вздыбливающейся вверх от внезапных столкновений казалась природа на Орфорте. Здесь не было ни океанов, ни морей, только паутина рек ярко голубого цвета от большого количества медного купороса в составе воды.
Почти всю поверхность планеты занимали леса, если можно так назвать огромные пространства биологически активной и достаточно разумной материи. Между флорой и фауной на Орфорте наблюдатели не обнаружили явных границ. То, что уходило корнями в землю, могло быть умнее и прожорливее, чем существа разных форм и цветов, ползающие или двигающиеся на двух, пяти, двадцати конечностях. Хотя высшая раса – изоморфы – не нуждалась в корнях или большом количестве конечностей.
Аналитики предполагали, что способностью принимать совершенно гладкие формы обладали только самые генетически развитые особи изоморфов, и только они могли стоять во главе крупных родов. Это тоже было странностью, которая требовала дополнительного анализа. Обычно представители разумных агрессивных рас отличались телом, состоящим из множества сочленений, многофункциональными и пугающими на вид конечностями – средствами нападения и обороны. Простота и гладкость линий туловища часто указывала на созданий с комфортных и безопасных планет, слишком доверчиво относящихся к новому и неизведанному, или на расу, стоящую на высшей ступени эволюции гуманистического типа.
А изоморфы? Кто были они? Создания, пожирающие слабых существ своей планеты и при этом стремящиеся воплотиться в самые простые и округлые формы? Это было очень нетипично.
Но тем интересней будет эксперимент.
– Приближаемся к отмеченному горному массиву, контр-адмирал, – проговорил лейтенант службы технической поддержки и активировал голографическую проекцию точки назначения.
Картинка в уменьшенном формате висела в центре прозрачной кабины и круга ложементов с вертикально поднятыми спинками. Тим Граув мыслеприказом развернул свой ложемент и всмотрелся в поднимающиеся прямо по курсу нагромождения горных пород и скал. Они выбрали это поселение изоморфов, как наиболее развитое по предварительному отчету аналитиков.
– Что-то у них там происходит, – несколько напряженно сказал Рей. – Какое-то движение.
– Сейчас разберемся. У нас достаточно времени. Они не смогут нас заметить.
– Ты уверен в этом?
– О да, я уверен, – с иронией ответил Тим. – Мы для них – прозрачное небо над головой. Так что не дрейфь, капитан Кларк.
Тот хмыкнул в ответ, что все бывает, потом кто-то рассмеялся, кто-то бросил короткую реплику, и напряжение стало спадать.
Черные скалы, взбираясь на спины друг друга, дотягивались до густосинего неба и грудились под тремя величественными сгорбленными гигантами, выветренными до седины. На нижних уровнях горных хребтов между оскаленными зубцами тянулись серые полосы. Достаточно темные в тени, на солнце они посверкивали серебряными искрами и будто двигались по склонам гор. Тим Граув знал про ползущий мох, который паразитировал на всех поселениях
