– Вы просто не любите вываживать удачу, вам нужно все и сразу, Жан, – пожал плечами Иосиф. – Но баккара требует терпения.
– О! Я очень терпеливо жду третьей карты и своего выигрыша.
Ларский нахмурился, следя, как прозрачная лопатка клона потянулась к его третьей карте. По рукаву форменного фрака медленно передвигался скорпион, на свету он выглядел особенно отвратительно, но это никого не беспокоило. Клон подцепил и перевернул карту.
Шестерка. В сумме с Тузом и тройкой на единицу перехлестывало через девятку, а значит, он проигрывал любому раскладу крупье. На ничью надежда была невелика, но он все-таки подождал, когда Иосиф вытянет карту и вскроется.
Дама, двойка и последняя взятая – та же двойка. Четыре в сумме – слабый расклад.
Дербеню разочарованно выдохнул, готовясь расстаться со своей сотней тысяч, а Маргарет развернулась всем телом к Никите. На ее руке вновь исчез и стал вырастать цветочный браслет.
– Еще хуже, чем у вас, Иосиф, – и Ларский перевернул карты.
Стренберг откинулся назад и сообщил непринужденным тоном:
– Вам просто нужно немного разогреться, Ник.
– Боюсь, у Маргарет не хватит денег на мой разогрев.
Пока победители подгребали себе фишки, он повернулся к партнерше.
– Теперь я играю на свои, а тебе буду должен эти триста.
– Нет, договор, значит, договор, я отступать не буду и тебе очень не советую. Играй на мои!
Последнее слово прозвучало почти обиженно, будто он не от денег отказывался, а от ее шикарного тела. Если Ларский сейчас отмахнется, не увидать ему этих сисек, кроме как в шоколадном разрезе платья, да и то недолго.
– Ник, я вам завидую. Дама, предлагающая деньги, – это такая редкость, обычно все происходит ровно наоборот.
Доброжелательный тон Иосифа был приправлен изрядной долей иронии. Маргарет бросила на крупье испепеляющий взгляд, и он сразу переключил внимание на клона.
– На банке шестьсот тысяч, – сообщил клон.
Ставка была явно адресована к Ларскому. Двойное повышение – следующий шаг в начатой дуэли. Француз с хвостатым молча пожали плечами, а Маргарет решительно схватила его за запястье.
– Принимай.
В Песочный зал входили новые лица, возможно, будущие участники баккара. Но рассматривать их желания не было – прямо сейчас его самого старательно припирали к стенке.
– Воля такой красивой дамы – закон, – склонил голову Иосиф.
– Принято, – сквозь зубы проговорил Ларский.
Он ненавидел, когда ему не оставляли выбора, когда пытались контролировать и вести в нужном направлении.
Карты цветной рубашкой смотрели с унылого камня. Он осторожно приподнял их за край. Двойка и четверка.
Хотелось взять еще карту и шестерку чем-то дополнить, но это будет неправильно, нерационально. Любая цифирная карта больше тройки лишит его шансов на победу. Да и сейчас они не велики.
– Заметьте, господа, сегодня на прикуп игроку идет крупная карта.
Стренберг словно прочитал его мысли или увидел отраженные в зрачках карты. Раньше словесные провокации в Песочном зале только обостряли ощущения, Никите удавалось не выдавать себя, бросать ответные ядовитые реплики. Сейчас он чувствовал дискомфорт. Страх проиграть на турнире за малознакомую девку, неприятная ответственность за чужие кредиты, а еще эти словесные толчки в спину, заставлявшие делать шаг за шагом по выбранной кем-то другим дороге.
– Пас, – произнес он.
Стренберг перевернул свои карты. Тройка и четверка лежали дружно, впритирочку. Семь в сумме. А для него – снова проигрыш. Кредиты Маргарет уходили в банк.
Перевернув злосчастные карты, Ларский откинулся на каменную, продолговатую, как ковш ладони, спинку. Он мог бы сейчас плюнуть на это дерьмо и просто уйти. Он уже сбежал сегодня от Граува и изоморфа, от копания в тараканьих смертях, а заодно и от спектакля. Оставалось свалить от шикарной дамочки, забиться в комнатушку с античными побрякушками и чувствовать себя крутым, гордым и одиноким. Под эти чувства коньяк идет по горлу особенно мягко.
И особенно в последнюю пару лет.
Сначала ушла Лиза, потом, ко всей прочей служебной текучке, сдох проклятый инсектоид. Видимо, тварь носила внутри утробы какую-нибудь
