– Тогда разобьем Тимура, – уверенно заявил Бек Ярык.
– Услышал бы Аллах всемогущий твои слова, уважаемый бек.
Воины из самого Сарай-Берке, из юрт вокруг города поднимались в седла и колоннами, посотенно, направлялись в степь.
«Ничего, Тимур, мы еще посмотрим, чья возьмет! – злорадствовал хан. – Хотя надо отдать Хромцу должное – неожиданно нагрянул. Войны начинаются всегда летом – когда тепло, когда есть трава для лошадей. Необычное время Тимур выбрал, можно сказать, врасплох застал. Ничего, я это припомню, когда войско его разгромлю. Нету воинства сильнее, чем у Золотой Орды!»
Хан даже грудь выпятил от гордости. По взмаху его руки, по его велению приходят в движение тысячи, десятки, сотни тысяч верных нукеров. Но в глубине души таился холодок, некое сомнение, даже, пожалуй, и страх. Войско у Тимура огромное, дисциплина железная, военачальники опытные, а сам Тимур мало того что хитер и мудр, так и решения у него всегда нетрадиционные и, как ни удивительно, приводящие к победе.
Неуверенность Тохтамышу еще придавали два предыдущих поражения от Тимура. Последнее, при Кондурче, было очень жестоким и кровопролитным. С обеих сторон было потеряно убитыми по половине войска, а это ни много ни мало – сто тысяч воинов. Таких быстро не вырастишь. Не одно сражение воин пройти должен, чтобы опыта набраться. Немногим удается остаться в живых после трех-четырех битв. Зато оставшиеся были действительно хороши. Но и они не устояли перед гулямами Тимура. Потому хан и побаивался, хотя внешне храбрился.
И даже себе самому боялся признаться хан, что не уверен в исходе предстоящей битвы. От битвы, от ее исхода, зависит многое. Победит Тохтамыш – на многие годы Тимура уже можно будет не бояться, земли и улусы его захватить, пока он будет зализывать раны.
А если повезет Железному Хромцу, то это будет не просто победа в бою. Тохтамыш вместе с поражением потеряет престол. Всегда найдутся недовольные, имеющие право на престол, – тот же Тимур-Кутлук, в крови которого течет кровь Джучи. Или Идигей, верная собака Тимура, изменник и предатель, по которому плаха плачет, – он тоже будет рад освободившемуся трону.
Потому выбирать не приходится – или победить, или… Но о таком исходе Тохтамыш даже думать не хотел. А наверное, надо.
Хан хлопнул в ладоши, вошел телохранитель.
– Позови ко мне Нур-Девлета.
Когда Нур-Девлет явился, учтиво произнеся положенные по этикету слова, хан показал ему на подушки на возвышении.
– Садись, отдохни немного.
Они поговорили о ранней весне, о погоде, о неожиданном нашествии Тимура. Потом хан будто бы вскользь спросил:
– Вроде ты как-то говорил, что у тебя есть человек для разных, скажем, тайных, поручений.
– Я не отказываюсь от своих слов, великий хан. Такой человек у меня есть. Это Гафур, сотник.
– Тогда не буду тебя отвлекать. Тебе нужно заниматься войском, а сотник пусть явится ко мне.
– Как будет угодно великому хану.
Нур-Девлет встал, поклонился и ушел.
Ближе к вечеру, уже после намаза, в дверь постучал телохранитель.
– Великий хан! Тут к тебе просится сотник, какой-то Гафур. Пропустить или выгнать взашей?
Хан не удивился вопросу. Нечасто простые сотники могут пройти во дворец на прием к самому хану – слишком мелкая птица. Просто так к Тохтамышу попасть не могли и тысяцкие.
– Впусти, я звал его.
Телохранитель впустил сотника в покои хана и застыл у двери, демонстративно положив руку на эфес сабли.
– Оставь нас!
Хан небрежно махнул рукой.
Когда-то сам Тохтамыш ввел правила для телохранителей: когда в покои его заходит человек не из ближнего окружения, находиться в комнате и быть готовым к отражению нападения. Всякое может случиться: с саблей никто в покои не войдет – охрана у входа отнимет, но и с ножом безумец может совершить покушение. А жизнь свою хан ценил превыше всего.
Сотник упал на колени, склонил голову.
– Встань, поговорить с тобой хочу.
– Великий хан, сегодня счастливый день моей жизни – да продлит Аллах твои годы. Неужели сам хан пожелал увидеть своего преданного слугу?
– Пожелал. Мне передали, что ты храбр, умен…
Глаза сотника блеснули от удовольствия. Сотников в войске много, но хан приметил его.
– …и умеешь держать язык за зубами, – продолжил хан.
– Истинно так, – кивнул сотник.
– Есть ли у тебя родня?
– Конечно, – в Маджарах, великий хан.
