лагерь. А для ухода, кормежки и охраны выделить сотню воинов. Остальным же войском идти по следу Ярык-оглана. Таким образом, сразу решатся две проблемы: можно будет добить ярого противника Тимура и наказать русский городишко, осмелившийся помогать Тохтамышу.
Откуда было знать Тимуру, что сотник соврал. Зачем он это сделал – непонятно. С прошлого года как подряд три года на юге Руси был неурожай, зерна, как и овощей, русичам самим не хватало – едва дотягивали до нового урожая, прикупали у проезжих купцов. И то подумать – какой русский согласится помогать ордынцам, когда они их заклятые враги? Что ни год – разорительный набег: дотла сжигаются города, подчистую вывозится все, что можно увезти на лошади или подводе. Угоняется скот, людей берут в плен и торгуют ими на невольничьих рынках – хоть той же Кафы как скотом. И пустеют после набегов города и деревни, зарастают чертополохом и крапивой заброшенные поля. Нет, не союзник Русь Орде, а подневольный данник, мечтающий сбросить со своей шеи тяжкое ярмо.
Если кто из князей русских и шел на поклон Орде, принимая ярлык на княжение из рук хана ордынского – так лишь затем, чтобы сохранить свое княжество. Слишком разобщены они были, не могли сговориться, гордыня мешала. А сила им противостояла немалая.
Глава 8. Елец. Татары. Нашествие
Успокоенный заверениями князя рязанского Олега Ивановича и зятя его, мурзы Салахмира, крещеного татарина Ивана Мирославича в том, что набегов ордынцев этим летом можно не опасаться, князь Елецкий Федор Иванович принялся энергично обустраивать город. По его распоряжению ключник Агей с мужиками спилил-таки на монастырских землях десятка два сосен, прямых, как свеча. И то сказать, дуб всем хорош: от сырости – земляной ли, дождя – только крепче становится. Но стволы дубовые, как правило, корявые, извилистые. А на тын потребны хлысты ровные, чтобы в ряд встали без сучка без задоринки.
Мужики хлысты на телегах в Елец доставили, затесали один конец да поставили вместо гнилых и трухлявых, древоточцами-жучками траченных.
Князь ножом самочинно тын проверил и остался доволен: все на совесть сделано. На душе немного спокойнее стало. Не каменная стена, а все же защита от ворога.
Надо сказать, что каменных зданий в Ельце не было. Где его взять – камень-то? А леса вокруг полно. Да и почитай, каждый мужик топором владеет, как повар ножом. Мастера хоть куда. Избу поставить вдвоем за четыре седмицы могут, лишь бы бревна были. Все как положено: с крыльцом, колами тесаными, с коньком на крыше.
За раздумьями о делах насущных князь не заметил, как и вечер подошел. Его мысли прервали шаги за дверью.
Постучавшись, вошел ключник Агей, поклон отвесил.
– Чего тебе, Агей?
– Репа да капуста ноне богато уродились. Все в закрома уберем или часть на продажу пустим?
– Сам-то как думаешь?
– В Ельце продавать смысла нет – цена маленькая. Купцы говорят, что в Туле неурожай, цену хорошую дают. Вполне можно обозец снарядить, а на вырученные деньги там же железа прикупить. Сам же ты, княже, говорил – железа надобно, наконечников для стрел в запасе мало.
– Говорил, – согласился Федор Иванович. – Ну что же, делай как выгодно. А с хлебушком что?
– Ячмень да рожь вскорости убирать надо. Зерно налилось, полагаю – седмицы через две в самый раз будет. Ноне со своим хлебушком будем.
– Слава богу, а то ведь три года неурожай.
– Княже, на базаре фряги вином торгуют. Будем брать?
«Фрягами» на Руси называли генуэзцев из Крыма. Вино у них обычно знатное, да дорогое.
– Полагаю, бочки две возьмем. Ну как гости дорогие нагрянут. Нешто мы хуже князей новосильских? Только допреж сам попробуй, дабы прокисшее не взять.
Агей обиделся.
– Княже, я тебе хоть раз плохое вино привозил?
– А о прошлом годе – яблочное?
– Так то рязанское. Не каждый же день фряжское пить.
– Банька готова ли?
– Обязательно, сегодня же суббота.
– О пиве не забудь, что Афанасий варит. Славное пиво! А то у меня сегодня боярин Никита Глебович будет.
Агей покачал головой.
– Одни убытки двору от Никиты Глебовича. Худой да жилистый, а за столом ровно мельница. И куда в него только лезет? Пива не напасешься!
