– Тоже мне, следопыты. Коли ихний лес, так они сами за порядком следить должны, охранять.
– Так что мне им сказать? Примешь ли их?
– Зови.
Ох, и не хотелось князю монахов принимать. Лес, конечно, их был и взят был по его, княжескому, соизволению. Ну так не для себя брал – баню топить – для дела, тын укрепить. Да монахам все равно, сейчас жаловаться и ныть будут. Чуть что – к нему бегут, а у самих морды сытые, аж лоснятся. Только и польза для княжества, что народ из деревень при набегах у себя, за монастырскими стенами, укрывают.
Вошли двое монахов – да не простых. Один – настоятель ихний, отец Кирилл – седой, длиннобородый старец, второй – управляющий монастырским хозяйством, отец Мефодий. Молод еще – и тридцати нет, да вид несолидный, глаза так и бегают.
Войдя, оборотились к красному углу, перекрестились дружно, и князь Федор – тоже. Негоже сидеть сиднем, когда монахи осеняют себя крестным знамением.
Федор улыбнулся, широким жестом указал на лавки.
– Садитесь, святые отцы. Угоститься не желаете? Винца испить?
С сытыми да выпившими слегка разговаривать проще – это князь еще от отца своего усвоил.
Монахи уселись, однако Кирилл, хитрован, от угощения княжеского отказался. В глазах Мефодия промелькнуло сожаление.
– За правдой мы пришли, князь, с челобитной к тебе.
– Помогу чем смогу, – улыбнулся князь.
– Деревья в лесу у нас кто-то порубил самовольно – десятка два, – начал Кирилл.
– Ай-яй-яй, разорение! – поддакнул князь.
– Мы бы к тебе не пришли, только следы от волокуш, которыми хлысты волокли, к Ельцу ведут. Разобраться надо, виновных наказать.
– А когда деревья срубили? – прикинулся простачком князь.
– Ден пять, может, поболе.
– Что же охрана ваша не усмотрела?
– К каждому дереву сторожа не приставишь.
– Оно так, только и я монастырским землям не сторож.
– Упаси бог, княже! Мы – чтобы по справедливости разобраться, по «Правде».
«Эка они заговорили, о «Правде» вспомнили». Князь решил остудить слегка пыл монашеский.
– Третьего дня охотник елецкий, Митрофан, к броду Волчьему ходил, зверя промышляя. Так видение лицезрел – иноки вершами едва Быструю Сосну не перегородили. У брода-то омут, рыбки много. И река на моей землице – не на монастырской.
Глаза отца Мефодия забегали по сторонам.
«Хм, явно его рук дело. Не сам, конечно, за рыбой ходил – иноков подбил», – сразу догадался князь.
Отец Кирилл подбородок вскинул.
– Не наших рук дело – пост у нас.
– Митрофан-то сказывал: как иноки рыбки наловили – сразу на подводу ее, верши туда же и к монастырю подались.
Отец Кирилл покраснел.
– Лжа это! Не было!
– Ну, стало быть, не было. Причудилось, видать, Митрофану. Он вообще выдумщик. Седмицу тому иноков в лесу моем встретил, говорит – грибы да ягоды собирали, лукошки полные.
– Заблудились иноки, не иначе, – вставил слово отец Мефодий.
– Конечно, лес густой, пуща прямо, немудрено заблудиться.
Отец Кирилл встал.
– Пойдем, отец Мефодий. Видно, не найдем правды в этом доме.
– Остынь, настоятель, сядь! – жестко сказал князь.
Монахи не посмели ослушаться, присели.
– Рыбная ловля, грибы-ягоды, деревья срубленные – мелочь это. Ты лучше, отец Кирилл, скажи: готов ли монастырь к отпору? Случись нападение басурман – поможешь ли дружиной город удержать?
– У самого народу, кто оружие держать может, маловато, старых да немощных половина. Самим бы удержать монастырь от разорения, – сказал настоятель. И добавил осторожно: – А что, слухи о набеге татарском появились?
– Да не слыхать пока. Так спросил.
– А, – облегченно выдохнул настоятель. – Так мы пойдем. Заглянем дня через три, может, с бревнами что и прояснится?
