Как-то странновато это было. Обычно татары вели себя нагло. Если дружинников заметили в Диком поле, тут же с подкреплением являются, стрелы пускают.
И на второй день повторилась такая же картина, и на третий… Складывалась картина, что татары стараются не попадаться на глаза. Не пакость ли учинить хотят и до времени прячутся по ложбинам и оврагам? Однако же дозоры следов свежих не обнаружили. Когда даже небольшое войско – пусть сотня – пройдет, обязательно следы останутся: трава вытоптанная, навоз конский.
И еще: на третий день десятник Федор по прозвищу Кривоногий после доклада, помявшись, добавил:
– Лето – самое время купцам с обозами ходить, а на Муравском шляхе пыль старая, следов от колес нет. Куда купцы делись?
А ведь молодец Федька, узрел. Другие десятки про то молчали, а Федор остроглазый, заметил. Не каждый обоз с Муравского шляха в город заворачивал, некоторые мимо шли. За заботами князь внимания не обратил, что обозов заезжих на торгу не видно.
– Ступай, доложи Даниле, пусть завтра внимание обратит – встретятся ли обозы торговые.
Вроде мелочь, а для знающего человека деталь многозначащая. Противник, если к нападению готовится, обозы у себя задерживает, чтобы купцы раньше времени сведения противной стороне не передали. Маленький штришок, но из таких картина складывается.
В беспокойстве и напряженном ожидании прошло еще три дня. Одно радовало – успели урожай убрать, приступили к обмолоту. Еще бы несколько дней – и все зерно в амбаре будет.
Из Рязани вернулся посланный гонец. Он доложил князю, что поручение его выполнено, свиток передан лично в руки Олегу Ивановичу.
– Вот, князь Рязанский ответ отписал, а на словах – ничего.
Федор Иванович взял протянутый пергамент, осмотрел печать – цела ли? Не то, чтобы он дружиннику не верил, но порядок такой. Сломал сургучную печать со знакомой печаткой Олеговой и стал жадно читать.
Олег писал скупо, всего несколько строчек. О битве татар с Тимуром знает, но повода для беспокойства нет, татарам не до Руси сейчас.
Ох, мудрит Олег, скрывает что-то. Явно знает больше, чем написал. Ведь если татары разбиты, чего же они по Дикому полю вблизи наших границ шастают?
Настоятель монастырский предупреждение Федора Ивановича к сведению принял. Крестьяне монастырские урожай убрали ноне, уже обмолачивают. А готовое зерно иноки на подводах в амбары монастырские свозят. Запаслив и расчетлив, рачителен настоятель. Небось еще прошлогоднее зерно в амбаре хранит.
Хоть бы сегодня Никита Глебович вернулся. Интересно, Василий Дмитриевич тоже отпишется, как Олег Рязанский, или примет сообщение всерьез? А может, его беспокойство пустое? Пуганая ворона и куста боится. Вон уж сколько времени прошло после беседы с купцом, а ничего пока не произошло. Месяц-два продержаться бы, а как задождит, можно дух перевести, свободно вздохнуть. Татары только летом воюют.
Все его надежды рухнули утром следующего дня. Ничего не предвещало беды. Дозор малый ускакал в степь, крестьяне на току цепами обмолачивали снопы. Небо было ясное – ни облачка.
Князь сидел в трапезной, допивал узвар из яблок, как в комнату без стука ворвался дружинник.
– Княже, караульный со стены передать велел: дозор назад скачет, руками машет, сигнал подает.
Дозор просто так, с испугу, к Ельцу не вернется. Значит, татар обнаружили, и не одного человека, и не десяток.
Князь вскочил из-за стола, поспешно выбежал за дружинником из хором княжеских и поднялся на стену. Елец на высоком берегу реки стоит, да и городская стена добрых четыре сажени – видно далеко.
И в самом деле: дозор галопом летит, руками дружинники машут. А далеко за ними, на горизонте, едва заметно пока – облачко пыли. Так бывает, когда конница по степи идет и множество коней копытами пыль взбивают.
– Беги к Успенскому собору, скажи звонарю – пусть в колокол бьют, тревогу поднимают! А ты, – князь ткнул пальцем в грудь караульному, – в воинскую избу. Всем броню надеть и с оружием – на стены.
К князю подбежал старший караула.
– Княже, ворота запирать?
– А дозор как вернется, крестьяне, что на полях? Нет, погодить надо, пусть все, кто может, в город войдут. Но – смотри, головой отвечаешь, если проворонишь.
Князь спустился со стены, подошел к городским воротам. По мосту дробно простучали копыта, влетел дозор. Десятник, увидев князя, натянул поводья и соскочил, едва лошадь замедлила ход.
– Княже, беда! Мы татар обнаружили, много, тысячи две! Похоже, передовой дозор. Сюда идут!
Сердце у князя забилось неровно, кольнуло. Если передовой дозор в две тысячи сабель, то какова же численность самого войска?! Ой, беда на Русь пришла!
– Запирайте ворота. Те, что к Ворголу и Талице, пока пусть будут открыты. Вон крестьяне бегут.
Над городом и окрестностями плыл звук соборного колокола – бам-м-м, бам-м-м, бам-м-м! Вскоре к нему присоединился монастырский колокол, только
