– Сейчас он отпуск догуливает, – опередил начальника сектора Тор Тумберг. – Точнее, не догуливает – его союзная Академия наук пригласила в экспедицию. За пределы Союза. – В голосе Тумберга-старшего явственно звучала гордость за сына, такого толкового и востребованного.
– Академия пригласила? – почему-то насторожился Шторцен. – Уж не думают ли они его переманить к себе?
– Все может быть, – после некоторого раздумья ответил Тор Тумберг. – Склонность к науке у него имеется. И если он основательно возьмется за нее, то, безусловно, будет не из последних.
– Вот как… – протянул Шторцен. – Наука – это, конечно, хорошо, но правильно ли это – разбрасываться кадрами? Причем ценными кадрами, талантливыми кадрами, перспективными кадрами.
– А кто разбрасывается? – удивился Тор Тумберг. – Что-то не припомню перешедших из нашей системы на другую работу. По крайней мере, в нашем управлении. Да и кто сказал, что Шерлок уйдет к ученым? Он свою профессию любит, это я точно знаю. Так что, Берик, нет никаких оснований тревожиться. Шерлок никуда не уйдет.
– Не уйдет, говоришь? – Шторцен замолчал и потянулся к блюду за вторым лимоном.
Министерский хор уже допел песню о ветеранах и грянул новую – «Молодая смена». Солировал заместитель министра, и у него это хорошо получалось.
– Не уйдет, – подтвердил Тор Тумберг.
– А если и уйдет, то только на повышение, – заметил Вентор Манжули и внимательно, насколько это было возможно в его размягченном состоянии, посмотрел на Шторцена.
Тот отложил лимон, некоторое время барабанил пальцами по столу и наконец заговорил:
– Я эту тему не хотел сегодня затрагивать, но уж коль она как-то сама собой нарисовалась… В общем, сложилось тут такое мнение, что неплохо бы пригласить Шерлока к нам. В экспертно-консультативный отдел. Понятное дело, работы будет больше, не одним делом заниматься, а, скажем, сразу десятком… но и звание… и зарплата… и премии… И мотаться по всей Галактике не надо, мотаться будут другие.
– Значит, хочешь забрать его сюда, в столицу. – По лицу Тора Тумберга было непонятно, обрадовало его это известие или огорчило.
– Нет-нет, – помотал головой Беркандер Шторцен. – Как раз об этом речь и не идет. Если, конечно, он сам не захочет переехать. Большинство сотрудников экспертно-консультативного отдела работает дистанционно. Так что Шерлок сможет заниматься делами, не выходя из дому.
– Ну, если так… – расплылся в довольной улыбке Тор Тумберг. – Не знаю, как Шерлок, но я бы на его месте, пожалуй, согласился.
– Оголяешь мой сектор, Берик? – Вентор Манжули расслабленно погрозил Шторцену пальцем. – Только что на ученых наезжал, а сам кадры забираешь.
– В наших общих интересах, Вен, – уверенно отбил этот выпад Шторцен. – Ты радоваться должен, что подготовил такого специалиста. А замену найдешь. Если не найдешь – поможем.
– Ладно, давайте выпьем за Шерлока, – предложил Манжули. – Уж кто-то, а он заслужил повышения.
– А потом за его отца выпьем, – с энтузиазмом добавил Тор Тумберг. – А потом за его начальника.
– А потом за всех нас! – подхватил Беркандер Шторцен. – И вообще, за наше прошлое, настоящее и будущее! Тряхнем стариной, вспомним, как пили в Заозерье!
– Наливай! – воскликнул Вентор Манжули.
А хор, поддерживая солиста, продолжал распевать песню «Молодая смена»…
– У… уп!.. – Линс Макнери вмиг побагровел. Казалось, его окатили краской. По щекам капитана «Пузатика» потекли крупные слезы, и он так неистово шевелил губами, словно очутился в космосе без скафандра.
– Быстро, капусткой! – подсказал Ярила Мурманский, пододвигая капитану тарелку. – И дышите носом! Глубоко дышите!
Макнери судорожно схватил горсть квашеной капусты, затолкал в рот – и постепенно перестал содрогаться.
– У-у-у… – длинно выдохнул он.
– Вот и славненько, – констатировал капитан транспортника Т-24СДР. – Главное в таких случаях – правильно дышать. И тут без сноровки никак.
– И как только вы его пьете… – просипел Линс Макнери, прожевав капусту. – Это же… это же…
– Я же говорю: сноровка нужна, – мягко прожурчал Мурманский. – Спирт для промывки форсунок – это не просто спирт. Это нечто запредельное. Но, видите же, я выпил без проблем. Потому что выработана устойчивость, организм привык, и нет уже никакой конфронтации.
– Коньяк гораздо легче идет, – просипел Макнери, закашлялся и запихнул в себя еще с полкилограмма прокисшей капусты.
