Старший техник неуверенно ощупал себя и отрицательно мотнул головой, все еще не в силах справиться с дергающейся губой.
– И где же ты был? – продолжал допытываться Макнери.
Араф пожал плечами и срывающимся голосом ответил:
– Н-ничего… н-не успел разглядеть… Дернуло… толкнуло… и как будто по носу успели щелкнуть…
– А где же молоток? – задал новый вопрос капитан.
Старший техник недоуменно посмотрел на свою пустую правую руку и вновь пожал плечами. А потом еще и передернулся. И ссутулился.
– Корабельное имущество, однако, – сурово и веско сказал Макнери. – В ведомости зафиксировано, числится на балансе. Не найдешь – придется вычесть из зарплаты. Закон, сам понимаешь, суров, но – закон! Один для всех.
– Ага! – с быстротой пружины распрямился Араф, и губа его перестала трястись. – Когда криворукие парни Батала бурбаскоп запороли, так просто списали, да? Хотя приборчик не из самых дешевых. И никто на их зарплату не покушался.
– Ты мне это брось! – Макнери побагровел. – Не ремонтники бурбаскоп запороли, а бракованный он оказался. И ты об этом прекрасно знаешь.
– Ага, бракованный… – пробурчал старший техник. – Если бы все было таким бракованным, то…
Довести фразу до конца ему помешал раздавшийся вдруг сразу со всех сторон протяжный, средней громкости вой. Пожалуй, именно так можно было охарактеризовать эти заунывные звуки. Араф побледнел еще больше и, пригнувшись, шарахнулся к переборке. А Макнери поморщился и затряс головой, словно это могло помочь. По причине ли воя или почему-то еще пошел волнами теперь уже потолок. Точнее, даже не волнами – просто на нем стали появляться выпуклости. Они перемещались вглубь коридора, словно с внешней стороны бежал по потолку, проваливаясь лапами, какой-то сверхтяжелый зверь. Бежал – и выл. Старший техник присел на корточки, и по его напряженной позе и лицу можно было понять, что ему сейчас больше всего хочется рвануть в шлюзовую камеру, а оттуда – на катер. И улепетывать подальше от ужасного транспортника. И только присутствие капитана удерживало его на месте. Да и молоток нужно было найти, чтобы не распрощаться с частью зарплаты. Которую можно было бы потратить на пиво. А еще лучше – на смесь чолоба с араком. То бишь на любимый джиками с давних времен напиток из кислого молока с добавлением трав в сочетании с весьма специфической водкой.
– Точно, это гуль-бияван завывает! – убежденно прошептал Араф, когда в коридоре опять стало тихо. – Захватил транспортник, всех схарчил и… – Он поднялся на ноги. – Уходить отсюда надо, господин капитан! Мы уже никому не поможем!
– Да, есть тут какие-то странности, – вдумчиво промолвил Макнери. – Я бы даже сказал: деривации. Аномальные деривации, вот так я бы это окончательно сформулировал. Но при чем тут существа, выдуманные твоими предками, Араф? Я же не говорю, что это разгулялись создания из россказней моих предков – какие-нибудь там банши, дуэргары или вообще Фахан – одноглазый исполин с торчащей из груди рукой. В космосе такого не бывает, Араф. Это не чудовища и великаны тут шалят, а нечто другое. Некие неизвестные нам силы природы. А может, ученые и знают, что это за силы, только нам с тобой не сказали. И не такая у нас задача! Наша задача – выяснить, есть ли тут экипаж, и мы это выясним! А страхи свои оставь при себе и никому о них не рассказывай. И не забудь, что еще молоток нужно найти. Так что продолжаем поиски… пока все спокойно.
Но как только Макнери произнес последнее слово, все перестало быть спокойным. Вернее, во всей красе дала о себе знать новая странность.
– Модар, ман дар тарс дорам… – пролепетал старший техник, вновь непроизвольно приседая на корточки.
Вероятно, произнес он это на языке своих предков. Макнери не знал языка джиков, но почему-то был уверен, что понял сказанное Арафом: «Мама, мне страшно».
Капитану же страшно не было. А если и было, то чуть-чуть. Да и боялся он не столько за себя, сколько за бутылки «Арарата» в шкафу его капитанской каюты – они же осиротеют!
Впрочем, то, что предстало перед глазами пары с «Пузатика», было не столько страшным, сколько непонятным. Коридор впереди перегородила упавшая сверху туманная завеса неприятного желто-зеленого цвета, и в ее завихрениях заскользили от переборки к переборке какие-то огненные знаки – словно бегущая строка на экране унивизора. Их перемещение сопровождалось какими-то тоже неприятными чавкающими звуками. Сначала они были едва слышны, но постепенно нарастали, вызывая желание заткнуть уши. Но как бы в компенсацию за нагрузку на органы слуха исчезла нагрузка на органы обоняния – перестал раздражать ноздри запах прокисшей капусты. Через несколько секунд к чавканью добавилось нечто, похожее на шумное сопение. Можно было без труда представить, как бродит там, в ядовитого цвета тумане, мохнатое зубастое чудище и жрет, жрет, жрет прокисшую капусту – и вот уже всю и сожрало. И теперь примется за тех двоих, что застыли у шлюзовой камеры.
– Уходить надо отсюда, уходить… – причитал Араф, прикрыв голову руками и все же не решаясь без команды удирать в шлюз.
А Макнери, стиснув зубы, продолжал всматриваться в бегущие знаки, и все больше представлялись они эрудированному капитану пятнами Роршаха. Вот промелькнула бутылка… за ней еще одна… а вот появилось что-то похожее на удочку… Теперь Макнери смотрел на пламенеющие закорючки новыми глазами и был близок к тому, чтобы постичь их смысл. Только все усиливающееся чавканье вместе с сопением очень мешали сосредоточиться.
– А ну-ка прекратить шуметь! – раздраженно гаркнул Макнери, гаркнул чисто машинально, отнюдь не рассчитывая на то, что его приказ будет исполнен.
Но эти его слова возымели эффект: сначала в коридоре стало тихо, а потом и туман развеялся, унося с собой огненные символы. Правда, вернулся
