— Хорошо. Владислав Леонов, семи с половиной лет от роду. Так и запишем.
Девчонки и мальчишки вставали по очереди и называли свои фамилии — записывались в первый класс не помню какой, но очень маленькой школы. Кто терялся, тому помогали мамы, бабушки или старшие сестры. Оказалось, что трое ребят уже начинали учиться в Егорьевске, да не доучились — уехали в нашей теплушке на край света. Придется все заново начинать.
— Снова будете, братцы, писать крючочки и палочки! — весело крикнул Васька, у которого была такая нужная фамилия — Солдатов.
Но Роза совсем не то сказала:
— Начнем мы, братцы-кролики, с внешнего вида. Поднимите руки, кто из вас сегодня умывался, чистил зубы, а может, и в парикмахерскую сходил?
Мы переглянулись в недоумении. Нерешительно поднялись и тут же испуганно опустились три грязные ладони.
— Понятно. Дорогие родители и родственники, прошу вас остаться, а эту прекрасную лохматую молодежь мы пока отпустим.
Мы едва дверь с петель не снесли: нужно было поскорее поделиться впечатлениями о школе и учителе. Под пирамидальными тополями во дворе мы наперебой стали перечислять, что возьмем с собой — самое нужное для учения. Набиралось немало: букварь, тетрадки, чернильницы, карандаши, ручки, пеналы, перочинные ножи, а главное — новенькие портфели, в которые все это можно запихнуть. Про портфель жарко спорили девочки: одни хотели желтенький, другие — черненький.
Васька в обсуждении участия не принимал, он ползал на коленках, кого-то преследуя. Поймал, поднялся, отозвал меня в сторонку и разжал кулак. По ладони ползла красивая гусеница — толстенькая, зеленоватая, с яркими желтыми пятнами по бокам, с большой головой и острой, загнутой кверху пикой сзади. Васька погладил ее. Он вообще был большой любитель фауны, таскал в дом и ужей, и мышей, и сусликов. Всю эту живность потом в сердцах выбрасывала за дверь тетя Фрося, и живность разбегалась по коридору, пугая мирных граждан. И куда он эту гусеницу денет? Мать и так на него сердится, а она еще не знает, что у Васьки за ящиком с кизяком в уютной норке живет паук Федька, и кормит его Васька кусочками мяса — мух мой друг жалел. А тут еще гусеница, пусть и такая красивая.
Васька рассеянно спросил, что там за ор. Я ответил: портфели делят, кому черный, кому красный, а тебе какой?
— Зелененький, — ответил Васька, гладя гусеницу по спинке. И вдруг сунул ее мне в руку. — Дарю! Мои все равно ее раздавят, несознательные они.
Мы побежали ко мне и посадили гусеницу в жестяную коробку из-под довоенного зубного порошка, которая, среди других необходимых вещей, лежала в санитарной сумке. В жестянку мы положили листьев, всякой травки и закрыли ее. Васька сказал, что надо пробить гвоздем дырочки, иначе гусеница задохнется. Мы так и сделали, а потом спрятали коробочку с дырочками за мешок с картошкой, где было прохладно. Я уже знал, что из гусениц получаются бабочки. Дома — ТАМ — я как-то попробовал вывести бабочек, но получились какие-то мушки. Ладно, послежу теперь за этой, буду кормить, а весной на волю выпущу — или бабочку, или что там получится.
Букварь с картинками
Мама пришла с собрания не в настроении, вытащила из-под кровати санитарную сумку с красным крестом, которую привез папа, и стала крест намыливать. Но краска, предназначенная для полевых условий, не сдавалась. Тогда мама просто зашила крест зеленой тряпкой. Отрезала от сумки ремни и пришила две ручки. Всхлипнула в кулачок:
— Вот тебе и портфель, Владик, зелененький…
Пришел папа, и мама со вздохом рассказала ему, что ничегошеньки у них для школы нет — ни портфелей, ни тетрадей, ни ручек, ни чернильниц, ни пеналов. И школа ничем не поможет. Нашлись где-то на складе грифельные доски, их и раздадут. Прямо как в сказках Андерсена! Правда, у местных остались кое-какие довоенные запасы, поделятся, но на всех не хватит.
Папа сказал, что надо бы съездить в Кустанай или еще куда. Да и вообще, может, пока повременить годочек?..
Тут уж мама рассердилась не на шутку:
— Ага, будет он еще год пауков по степи гонять! Ничего. Учебников не будет — так учителей послушает и запомнит. Память у него отличная. Парень он у нас неглупый, вон какие книги читает. Роза говорит, многие букв еще не знают, восьмилетние-то!
«Им помогать некому, — подумал я, — отцы воюют, матери работают».
Видно, и папа про то же подумал.
— Да, парень он неглупый, пускай учится. И помочь есть кому. Ну, с чего начнем, сын?
— Пап, помоги мне с часами разобраться.
