пусть лучше сразу бегут хоть в степь, хоть в застепь, иначе он самолично сварит всех поваров в котлах… вместе с директором столовой, снабженцами и прочими лоботрясами.
Нагнав таким образом страху на всех, на кого было положено нагнать, в девять часов пятнадцать минут Иван Кириллович переступил порог своего кабинета, велел подать себе крепкого чаю с черным хлебом и солью и принялся просматривать сводки выполнения графика чугунного литья за минувшие сутки.
Глава 3
До того, как стать директором чугунолитейного завода в городе Константиновке, Иван Кириллович прожил весьма трудную жизнь. Начинал он в двенадцатом году подсобным рабочим в Юзовке, потом воевал с германцами в империалистическую, почти без перерыва перешел в войну гражданскую, служил под командованием луганского слесаря Ворошилова, отступал до Тулы в девятнадцатом, наступал до самого Новороссийска, в двадцатом под командованием Тухачевского дошел почти до Варшавы, потом драпал до самого Минска, закончил войну комиссаром полка. Уволившись из армии, четыре года учился в школе рабочей молодежи, одновременно работая мастером в формовочном цехе. Через год, благодаря своей партийной принципиальности, которая не терпела старорежимных методов работы и саботажа со стороны спецов царского времени, поднялся до начальника цеха, показал и на этой должности железную хватку, в результате чего по партийной путевке был направлен на ускоренные курсы в промакадемию, по окончании которых рекомендовался начальником строительства и одновременно директором вот этого самого завода.
Конечно, промакадемия обширных и глубоких знаний ему не дала, так ведь чтобы руководить заводом, не обязательно быть академиком, достаточно знать, куда и сколько воды втекает, сколько должно вытекать, имея в виду испарения и прочие химические процессы, и требовать от подчиненных, чтобы ни каплей больше, ни каплей меньше. Орджоникидзе, например, и ускоренных курсов не кончал, Сталин — так тот лишь духовную семинарию, однако один руководит всей тяжелой промышленностью, другой — всей страной. И ничего, получается. И товарищ Чумаков ничем их не хуже. И другие Чумаковы тоже. Уж если они в гражданскую, едва научившись писать и читать, царских генералов распушили с Антантой в придачу, то сколько чего нужно кинуть в вагранку, чтобы получить тонну чугуна, а из этого чугуна все остальное, он знал и раньше. По этой причине можно было обойтись и без промакадемии: лишняя трата времени в догонянии и перегонянии Америки и всего капиталистического мира. И это в тот исторический момент, когда настоящих большевистских кадров ощущается явная нехватка и дефицит, потому что молодежь пороха не нюхала, в штыковую атаку против офицерских рот не хаживала, следовательно, закваска у нее не та, темпы не те, из камня искры собственным лбом выбивать не приучена. Зато гонора — выше крыши. Ну, да мы видали всяких, не таким вязы набок сворачивали, а уж этим… Впрочем, не вся, конечно, молодежь такая несознательная, зато отдельные элементы…
Рассуждая таким образом, Иван Кириллович поглядывал на нового главного инженера завода по фамилии Водохлебов, присланного из Москвы всего полгода назад, человека молодого, то есть едва перевалившего за тридцать, но уже с залысинами, очень упрямого и неуступчивого, очень о себе высокого мнения по причине испорченности высшим образованием.
Вот и сейчас, и не впервой, на этот раз с графиками в руках, он, этот Водохлебов, пытается доказать, что внедрение кислородного дутья в технологический процесс плавления чугуна и стали сэкономит время расплава, повысит качество чугуна, что скажется в лучшую сторону при производстве отливок.
— Вот смотрите, Иван Кириллович, — говорил главный инженер Водохлебов, показывая директору завода график, вычерченный на листе ватмана цветной тушью. — Вот эта синяя кривая есть время, необходимое на выплавку одной тонны чугуна при обычном дутье, а вот эта красная — при дутье кислородном. Разница, как видите, большая. К тому же мы имеем возможность регулировать количество углерода в чугуне и стали до десятых долей процента, вводить легирующие добавки, поднимая для этого температуру плавления практически без дополнительного использования энергоресурсов. И главное — для этого не понадобится больших затрат на реконструкцию печей. На Западе, особенно в Германии, кислородное дутье применяется широко, а у нас лишь кое-где, да и то в ограниченных масштабах. Если мы применим кислородное дутье на нашем заводе, мы шагнем далеко вперед…
— Куда мы шагнем, так это еще бабушка по воде вилами того-самого, а если план не выполним, за это нам головы поснимают. Это я тебе говорю, потому что знаю, как такое подобное делается. Ты мне наладь дело, чтобы имеющуюся технологию выполняли тик в тик, а до твоих ученых премудростей нам еще дожить надо. Да и наркомат добро не даст, потому что в планы такая модернизация не внесена, денег нет и в ближайшем будущем не видно, чтобы появились. Так что ты, Николай, свои… эти самые… прожекторатства оставь до лучших времен. Мне план нужен, а не прожекторатства.
— Прожектерство.
— Хрен редьки не слаще. Я заграничные слова на полях гражданской войны в красноармейских наступающих цепях изучал, а там в ходу было только два слова: интернационал и коммунизм. Другие без надобности. Разве что мать-перемать.
— Как хотите, Иван Кириллович, а я этот вопрос поставлю перед наркоматом, — горячился главный инженер Водохлебов. — Нельзя весь век работать
