– По правде сказать… – Сингх положила на землю исходящую паром сумку и помогла построить крошечный каирн, чтобы прижать угол парусинового навеса. Помощь пришлась кстати, у Софии давно онемели пальцы, столбик из камней постоянно разваливался. – Ну вот, будуар моей королевы готов, могу я зайти внутрь для приватного разговора?
Они забрались под навес, как девчушки, построившие домик из сухих веток и старых простыней. При других обстоятельствах условия показались бы невыносимыми, но сейчас Сингх поделилась своей бобровой накидкой, а когда из сумки появилась давилка, полная чая с пряностями, и горшок бататового карри, жалкое убежище и вовсе превратилось в райский уголок. София быстро управилась с едой и чаем, а затем, попыхивая пенковой трубкой подруги и прихлебывая из ее серебряной фляги, наклонилась к уху одной из немногих, кто еще не бросил ее.
– Я сама все прогадила, Сингх, – спокойно призналась она, согревая руки теплом сепиолитовой чашечки и наслаждаясь ароматным дымом. – Какие еще у нас новости?
– Ерунда и недоразумение, – ответила Сингх, сжав укушенное плечо Софии с такой силой, что та зашипела от боли. – Тебе доводилось попадаться и не в такие сети, сестренка, и ты всегда находила выход.
– У тех сетей ячея была пошире, – возразила София и в подтверждение своих слов задела головой парусину, защищавшую обеих от снега.
– А что ты вообще здесь делаешь? – криво усмехнулась Сингх.
– Ты еще не слышала? – София пососала трубку, вернула ее подруге и выдохнула дым вместе со словами: – Я думала, новость уже разлетелась по всему лагерю. Узнав, что кое-кто из кавалеристов, вырезавших Курск, пережил вчерашнюю битву, я пришла сюда и переговорила с дежурным капитаном, и он разрешил вывести их, так что…
– Ой, да знаю я все это… Но что тебя держит здесь, за частоколом, да еще в такую погоду? Какой у тебя план?
Сингх пососала трубку, и София обратила внимание, что подруга смотрит нее с таким же сожалением, как в Зигнеме, когда они встретились после долгой разлуки. В былые времена Сингх не позволяла себе таких взглядов. Вероятно, потому, что София не давала для них повода.
– План? – Если бы с ней сейчас говорил кто-то другой, София изобразила бы усмешку. – Нет у меня никакого плана.
– Думаешь, я поверю, что женщина, которая в одиночку ворвалась в подземелья замка Калдруута, чтобы освободить меня, не может перебраться через деревянный забор? Что ты здесь делаешь, София?
Это был резонный вопрос, но, едва задумавшись над ним, София поняла, что забыла ответ… если вообще знала его. Правда заключалась в том, что она почти не спала последние два дня и не вполне осознавала, в каком ужасном состоянии находится. Любая возникающая в голове мысль тут же искажалась, принимая самые уродливые формы. Холодный Кобальт пожала плечами, а Сингх наклонилась к ней, так что их волосы соприкоснулись, печально покачиваясь.
– Ох, София, – тихо сказала подруга. – Со мной такое тоже было. Это невыразимо паршиво, особенно поначалу, но потом станет легче. Ты привыкнешь к тому, что их нет с тобой, и научишься жить дальше.
София кивнула, она многое могла бы сказать, но боялась, что с губ сорвутся только рыдания. Даже теперь, когда она сделала все возможное, чтобы отомстить за Лейба, он продолжал отдаляться от нее, постепенно исчезая. Думая о нем ежедневно и ежечасно, она еще кое-как справлялась с утратой… Но теперь приходилось напоминать себе о нем, именно чувство вины и стыда разрывало ей сердце, чувство настолько необоримое, что она не решалась признаться даже себе.
– Я встретила тебя еще до того, как ты связала его, София, и тогда ты была смелее, – бормотала ей на ухо Сингх. – Молодость играла свою роль, да, но твоя храбрость происходила не от незрелости, она…
– Связала его? – перебила ее София, вытирая нос рукавом. – Постой, о ком ты сейчас говоришь?
Теперь уже Сингх растерялась:
– О Мордолизе. Ты ведь отпустила его, так? И теперь не знаешь, как жить дальше без защитника.
Было очень приятно посмеяться после такого ужасного дня, но кашляющий хохот Софии вскоре затих.
– О боги, нет, конечно. Я рада, что избавилась от этого демона.
Даже произнесенные вслух, слова еще не становятся правдой, и воспоминание о том, каким счастливым лаем заливался проклятый пес, когда им обоим удавалось выбраться из очередной переделки, снова заставило Софию закашляться. Будь она на десяток благословенных лет моложе, подумала бы, что начались месячные – настолько быстро менялось ее настроение… и, видят небеса, она действительно скучала по старому чудовищу, пусть даже совсем чуть-чуть. София глотнула из фляги и снова запыхтела трубкой; этот торфогонь казался даже более дымным, чем тубак.
– Значит, все дело в твоем муже? – спросила Сингх, принимая у нее трубку.
– Думаю, да… – Это так долго оставалось невысказанным, что София уже и не знала, как начать и хочет ли она вообще начинать. Но хотеть и испытывать необходимость – совсем не одно и то же. Очевидно, ее блестящая стратегия – не посвящать никого в свои переживания – не принесла ничего хорошего. – Временами я так тоскую по Лейбу, а иногда… иногда приходится ущипнуть себя, чтобы вспомнить, зачем я здесь. Я знаю, что невозможно ничего вернуть, знаю с самого начала, но это единственное, чего я хочу, единственное, что может сделать меня счастливой. Вот только как я могу быть счастливой, демон меня дери, если занимаюсь тем, что больше всего претило моему мужу, – бросаю все новые трупы на весы войны, как будто убийства
