усилившейся болью. То, что она была душевной, нисколько не облегчало страданий несчастного Туманова. Скорее даже наоборот.
Глава 2
Все рано или поздно приходят к выводу, что этот мир устроен несправедливо. Никто, нигде и никогда не может получить гарантий того, что его налаженная жизнь однажды не полетит под откос, а сам он не останется на пепелище, потеряв разом все, чем дорожил и во что верил.
Именно это произошло с Вадимом Петровичем Тумановым одним недобрым летним вечером, когда он не ожидал от судьбы никакого подвоха.
Сквозь открытую дверь балкона доносился одуряющий аромат то ли сирени, то ли жасмина — Туманов плохо разбирался в цветочных запахах. Он лежал на диване в домашних шортах, неторопливо листал новейший перевод гомеровского «Одиссея», наслаждаясь атласной гладкостью дорогой бумаги и любуясь чудесными иллюстрациями, и вполуха слушал супругу, подробно повествующую о том, как она выбирала сегодня нитки, чтобы начать вязать свитер внуку Данилке.
— Угу, угу, — кивал Туманов. Пиршественный стол, изображенный на картинке, пробудил в нем аппетит. — Аллочка, у нас есть что-нибудь сладенькое?
Именно так он выразился, как бы пошло и по-мещански это ни звучало. Что тут поделаешь, если мужчина дома зовет жену ласковым уменьшительным именем и ему хочется десерта?
— Сначала ответь на мой вопрос, — предложила Алла Туманова.
Годы постепенно иссушали былую красоту этой женщины с большими серыми глазами, тонким прямым носом и гривой каштановых волос. Распустив их по вечерам и устроившись в дальнем углу, освещенном только настенным бра, Алла выглядела значительно моложе своих сорока пяти. Порой Туманову казалось, что у нее есть любовник, и тогда в его душе просыпалась жгучая юношеская ревность, но наваждение быстро проходило, и он забывал о своих подозрениях, которые, конечно, были совершенно необоснованными.
— А ты разве что-то спросила? — удивился Туманов.
— Спросила, — подтвердила Алла обиженно. — Какое сочетание лучше будет.
— Сочетание… э-э… чего с чем?
— Ниток с нитками, Вадик! Я никак не могу выбрать цвета. Рукавчики полосатые, перед с двумя квадратами, с этим я определилась. Но цвета? Фиолетовый с белым и черным или лучше синий?
— Синий, — уверенно кивнул Туманов.
— Или все же фиолетовый?
— Фиолетовый строже. Мне нравится.
— А синий? — спросила Алла.
— А синий… м-м… — Туманов потер щеку, — веселее.
— Но малышу что больше пойдет?
— Мне кажется, ему в любом свитере будет хорошо.
— Выкрутился, значит? — усмехнулась Алла. — Хитрый, да? Но теперь, когда ты у меня вкусненькое станешь выпрашивать, я тоже…
Она осеклась, прерванная мелодичным звяканьем мобильника: как будто монетку в копилку бросили.
Туманов испытующе посмотрел на супругу:
— Тебе сообщение. Прочитать не хочешь?
Она отрицательно качнула головой — на волосах заиграли красивые блики от люстры.
— Это твой телефон, Вадим.
Проследив за движением ее алого ногтя, Туманов увидел на полу свой мобильник, включенный в розетку. Подняв его и открыв сообщение, Туманов пошевелил бровями.
— Что там? — спросила Алла.
По-видимому, чувство ревности в ней тоже окончательно не остыло. Супруги ведь видят себя по-особому, в обманчивой дымке прежнего очарования. Друг для друга они остаются молодыми значительно дольше, чем для окружающих.
— Никольников просит приехать, — пробормотал Туманов.
— Юра? Почему не позвонил? Что за таинственность?
— Может быть, у него батарея садится…
Юрий Никольников был давним, очень давним другом Туманова. Они пересеклись еще в школе, а потом вместе провели всю молодость. Их пути-
