закончить то, что он начал. Дальше все произошло легко и незаметно, как будто кольцо на палец натянул.
Удерживая Уварову за спину, Плотников задергался, как припадочный. Гортанные возгласы, которые он издавал, звучали сладчайшей музыкой в ее ушах. Это был утробный, звериный зов самца, терзающего жертву, принадлежащую ему по праву — праву сильного. Ее самолюбие тешило сознание того, что она, уже далеко не молоденькая девушка, способна настолько возбудить мужчину.
Но приятным щекотанием самолюбия все и ограничилось. Плотников несколько раз ухнул филином и отклеился, оставив подругу без своего мужского внимания.
— Эй, — позвала она, вздрагивая от электрических разрядов, пронизывающих ее. — Это все?
— Пока да. — Плотников запрыгал на месте, втряхивая себя в брюки. — Рабочий день — забыла? Дел выше крыши.
— Ты скотина, Плотников, — пожаловалась Уварова. — Только о себе думаешь.
— И о работе.
Он сунул ноги в сброшенные туфли.
— Чайник включи, — попросила она со вздохом. — Вон там, на тумбочке. У тебя за спиной.
— Тут пусто, — объявил он, заглянув под крышку.
— Тогда сходи набери воды. Я возле двери подожду.
— Чего это тебе приспичило? — удивился Плотников. — Ты же вроде не кофеманка. И чаем не балуешься.
Уварова провела рукой по внутренней стороне ляжки, посмотрела, поморщилась.
— Вы, мужики, как дети, честное слово. Иди за водой.
Получив полный чайник, Уварова опять заперлась и принялась приводить себя в порядок. Трижды звонил внутренний телефон, но она ответила не раньше, чем подвела губы и разодрала волосы щеткой. Четвертый вызов застал ее в полной боевой готовности. Взяв трубку, Уварова узнала, что ее срочно вызывает шеф.
Не предложив ей сесть, он объявил, что подписал приказ о ее увольнении.
— Но, Адам Жораевич….
— Я тебе не Адам Жораевич, — отрезал Каширов.
— Товарищ полковник…
— И не товарищ. Кончилась наша дружба, Уварова. Свободна. Кру-угом! И шагом марш к такой-то матери.
Она была совершенно ошеломлена такой несправедливостью.
— Это Плотников сказал вам меня уволить?
И без того выпуклые глаза полковника Каширова выкатились из орбит.
— При чем тут Плотников?
— Ну, вы же с ним советовались? — пробормотала Уварова упавшим голосом.
— С этим болваном? Он же тупой как пробка. Я его за исполнительность держу. Иначе давно бы коленом под зад. — Каширов встал, упершись кулаками в стол. — Но ты хуже, Уварова. Ты змея, пригретая на широкой полицейской груди. Гадюка. Убирайся, чтобы глаза мои тебя не видели. Ключ от кабинета сюда. — Он вытянул ладонь и требовательно пошевелил волосатыми пальцами.
— Там мои вещи.
Уварова переступила с ноги на ногу.
— Сейчас пришлю кого-нибудь с ключом, чтобы присмотрел за тобой. А то ведь сопрешь что-нибудь или документы важные вынесешь. Знаем мы тебя. — Каширов погрозил пальцем. — Расчет получишь через две недели. Формально пока что будешь числиться на работе.
— А если я откажусь? — Она прямо посмотрела на начальника.
Он ответил ей таким же прямым, немигающим взглядом.
— Тогда вылетишь не за служебное несоответствие, а по статье. Годика два мы тебе обеспечим.
Она дошла на негнущихся ногах до двери, обернулась и спросила:
— Про копию вам Плотников рассказал?
— Дался тебе этот Плотников! Иди уже.
— Сначала ответьте. — Теперь, когда Каширов по сути больше не являлся ее шефом, Уварова не просто осмелела, а обнаглела. — Я хочу знать. Вы ему поручали ксероксы проверять или это была его инициатива?
Полковник опустился в кресло, побарабанил по столу. Он понимал, что если попытается наорать на Уварову и выставить ее из кабинета, то конфликта не миновать. Когда людям терять нечего, лучше их до крайности не доводить. Провел против шерсти, теперь можно и погладить немножко.
— Разговор должен остаться между нами, — предупредил Каширов, насупившись. — Обещаешь?
— Да. — Уварова утвердительно тряхнула волосами.
