словно услышав опасные мысли, внезапно больно ущипнула за бедро.
- Вон, я сказала! И позови Мейпа, немедленно!
***
Матушке Мон было не до еды. С утра день не задался: поставщики водки вместо обычной привезли дешёвую сливовую дрянь, да ещё и на вино подняли цены. Положим, вино в её доме вещь не особо нужная, гости предпочитают крепкую водку этому напитку благородных. Но, бывает, на огонек залетают важные гости. Не подавать же им сливовую водку или ячменного пива, в самом деле?
Матушка покачала головой. Вот уже двадцать циклов она управляет чайным домом твёрдой рукой, слава всем богам. Но, видит милосердная Прийя, устала она, хочет, ох как хочет отойти от дел. Передать бы преемнице дом, но вот кому?
Матушка вздохнула и отбросила ненужные мысли, сейчас на неё надвигалась беда, с которой никому, кроме изворотливой Мейпа не справиться.
Перед вечерним ударом колокола появился в чайном доме вояка. Чего приперся, спрашивается, ежели веселиться не хочешь? Сидит хмурый, напряжённый, ни танцовщицы его не интересуют, ни разговоры. Девок не щиплет, номер не заказывает, лишь молча прихлебывает водку. У матушки ёкнуло сердце, чувствуя беду. Несколько циклов назад один такой сидел хмурый, чуть что хватаясь за меч на боку. А как напился, взял и порубил гостей как уток, учинил разгром, снёс один столб, поддерживающий крышу пагоды, девок напугал до полусмерти.
Никто не успел остановить этого мерзавца, так быстро двигался и ловко мечом махал. И ведь непростые люди тогда сидели в зале, были там и торговцы с охраной. Только воин тот, привыкший на Стене шинковать людей как капусту, охраны даже не заметил, всех положил.
Сколько же горя он причинил!
Матушка до сих пор с содроганием вспоминает сколько подарков пришлось отвезти в управу, чтобы замять дело, через какие унижения пришлось пройти. А сколько бесплатных ночей гуляли чиновники, сколько водки и пива выпили, а что не выпили, то просто вылили, проклятые, чтоб им икалось до смерти.
- Мейпа, доченька, наконец-то! – воскликнула женщина, стараясь не замечать удивлённо приподнятые брови нахальной девицы.
- Что-то случилось, матушка? – спросила Мейпа, чувствуя тревогу. Если матушка сладка, как горный мёд, значит кому-то не поздоровится. Уж лучше бы ругалась и швырялась, как обычно делает.
- Мейпа, ты у меня лучшая ученица, – тут брови девушки вовсе уползли вверх. Раньше она удостаивалась только таких комплиментов как «волосатая обезьяна» и «тупая деревенщина», - я давно думаю над тем, кому передать чайный дом. За каждой из вас наблюдаю: умеете ли вы управлять гостями и слугами, как подаете чай, сливовицу, можете ли найти своё слово для каждого гостя, будь то крестьянин или богатый чиновник. Моя дорогая Мейпа, в зале сидит мужчина, воин - это будет твоё задание, сделай так, чтобы он остался доволен. Постарайся увести его наверх, приласкай, предложи опиум, пусть он вниз не спускается до утра. А там мы его тихонько выпроводим.
- Матушка, - горло у Мейпа мгновенно пересохло от волнения, - я так польщена вашим доверием! Сделаю всё, что в моих силах, – и девушка упала в поклоне на пол перед матушкой.
- Ну же, доченька, не медли. Только помни, к нему нужен особый подход. И обрати внимание на платье и обувь - они просты, но сшиты из дорогой ткани, обращайся с ним как с благородным. Не подведи меня, Мейпа!
- Да, матушка. Сейчас, только переоденусь и спущусь вниз, - не дослушав, девушка убежала. Распахнутая дверь из тяжёлого дуба, стоивший матушке состояние, бухнула об стену и замерла.
- Тупая деревенщина! – пробурчала матушка, со стоном вытаскивая свое грузное и, будем честными, давно утратившее прелесть тело из подушек. – Чайный дом она захотела, ишь ты. Двери закрывать научись, обезьяна.
Мейпа тем временем бежала к себе в комнату, не обращая внимания на изумленные взгляды слуг. Девицы чайного дома обычно шли неторопливой, плавной и семенящей походкой, а не бегали, раскидывая коленками, как горные козы. «Ну, и пусть!» - махнула девушка.
Она с малолетства была продана в чайный дом матушки Мон. Была обычной служанкой, затем за весёлый нрав и смазливое лицо взята наверх к гостям. И, хотя ей не нравилось ложиться с каждым мужчиной, возжелавшим её, всё же это лучше, чем всю жизнь драить полы. А после слов матушки Мейпа казалось, что она бежит не касаясь скрипучего дощатого пола, парит в локте над ним. «Милосердная Прийя, даруй мне удачу, а дальше я и сама. Мейпа, хозяйка чайного дома – как звучит!»
Вскоре, в общий зал спустилась одна из лучших девушек матушки. Она была одета в белоснежный, подчеркивающий все изгибы тела, ханьфу с широкими рукавами, свисающими до пола. Бледно-зелёные листочки и нежно-розовые вышитые бутоны распускались по подолу одеяния из тончайшего шелка. Неприлично низко приспущенный ворот ханьфу открывал тонкую, белоснежную шейку и складочку меж небольших, но упругих грудей.
Когда девушка проходила мимо зажжённых ламп, на просвете становилось понятно, что под ханьфу, неслыханно, не было нижней юбки и можно всласть насладиться видом стройных ножек. Тёмные волосы девушки были убраны в простую причёску. Мейпа одаривала гостей ласковой улыбкой, но не
