утро.
- Я уже замерзла, да и вы тоже. Зайдите, выпейте горячего чаю.
Бусины из нефрита на её заколке качнулись, маленькая ножка показалась из-под подола.
- Я не смею, госпожа наложница. Что скажет князь?
- Князь знает, что я не выношу, когда из-за меня кто-то страдает. Не спорьте, я приказываю, - девушка просительно улыбнулась.
Лианг ощущая, что совершает огромную ошибку, вошел в домик наложницы. В лицо пахнуло летним лугом. И точно, у окна стояла ваза с цветущими стеблями туберозы. Крупные восковые лепестки источали густой, медовый аромат. Лианг даже услышал жужжание шмеля, солнечный лучик скользнул по лицу. Колдовство было высшей пробы, он о зачарованных цветах только слышал.
Внутреннее убранство очень подходило Гиде – светлое полупустое помещение с белыми и серыми стенами. На столике у окна застыли фигурки шахмат, на полках вдоль стены лежали бесчисленные кипы свитков. Легкие ширмы с танцующими журавлями делили все помещение на зоны. В отличие от пышного многоцветного убранства замка в покоях Гиде было совсем по-другому: цвета были только светлые с вкраплениями приглушенно-зеленого и орехового, не было и следа драконов, змей и других устрашающих статуэток, во множестве обитавших в замке. Низкая кушетка с изогнутыми ножками манила прилечь, тонкая высокая ваза в углу завораживала сложным орнаментом, все в покоях дышало расслабленностью, негой и элегантной, неброской роскошью.
- Лала, у нас гости! – воскликнула Гиде.
Из-за ширмы выглянуло очумевшее лицо девочки.
- Фуууу, ну ты напугала, госпожа. Это же просто Лианг, а не гости!
- Подай-ка чаю, несносная! – Гиде слегка покраснела, было стыдно за поведение Лалы. Девочка с громким вздохом загремела чашками за ширмой.
- Без неё было бы невыносимо скучно, - с извиняющей улыбкой сказала Гиде, – хотя я разбаловала безмерно.
- Смешная девчушка, - Лианг топтался у порога, стесняясь своих портянок. Кто же знал, что ему сегодня придется снимать сапоги. Портянки были обычные солдатские – серые и застиранные. Грубые и неуместные в этом царстве неги и изящества.
- Проходите, пожалуйста. Присядьте, сейчас Лала вам приготовит горячий чай, это так утомительно и совершенно излишне охранять меня.
- Вовсе нет. Не будь вас, я бы грязь месил на полосе препятствий. Сейчас я хотя бы сухой.
Лианг вспомнил свой последний забег по полосе под злобные крики Шена и поёжился. Рыжему наомийцу было мало попытаться утопить весь отряд в грязи, он заставил взбираться с разбегу на стену в два роста. Тех, кому не получилось, он заставил бегать по жиже из грязи и снега до самого вечера.
- Скажите, как так получилось, что вы учились в монастыре, а оказались здесь? – девушка скинула меховую накидку, поправила волосы у зеркала и сделала что-то ещё, отчего так преобразилась, что у него дух захватило. Сейчас перед Лиангом стояла элегантная, уверенная в себе молодая женщина. Просто поразительно как сильно менялась она в течении дня: то сама нежность и беспомощность, то шаловливая, смешливая девочка, то как застынет надолго с горьким и обреченным выражением. И в такой момент кажется, что ни кровиночки в лице не осталось, все вымыло грустью.
- Выгнали. Я, наверное, самый неподходящий для обучения человек в мире. Монахи и палкой в меня вбивали науку, и голодом морили и запугивали. Даже не знаю, кто из нас раньше отчаялся: то ли они – пытаясь из меня сделать грамотного, то ли я – боясь не дожить до окончания учебы. Но, то что они вбили – теперь не выбьешь. Я эту поэму даже во сне могу рассказать.
- Вы могли бы стать чиновником, получать хорошее жалованье, - Гиде приняла у Лалы чайник и чашки. Обдала кипятком чашку, налила первый чай, слила, ещё раз налила из чайника и подала Лиангу. В чашке медленно распускался цветок жасмина, дорогой чай, целая монета за крохотный мешочек.
- Да, мог бы. И я прилагал все усилия, но тушь и бумага - это совсем не моё, – аромат чая ласкал нёбо. Лианг вдохнул ноздрями пар над чашкой, испускавший тонкий аромат жасмина, божественно. – Я больше люблю махать палкой, драться и кутить. Простите.
Взгляд Лианга упал на фигурку Кали Черной, стоявший в углу на алтаре. Из разинутого рта на синем лице ковровой дорожкой вывалился язык. Насмешливые глаза неотрывно следили за Лиангом, змеиные головы, спадавшие с головы вместо волос, ощерились. У Лианга захолодела спина, словно ледяной сквозняк пробежал под рубашкой, но откуда? Странно, что мягкая и нежная Гиде молится богине смерти.
- Не стоит просить прощения за то, какой вы. Вы – это вы. Из сосны не вырастет яблоня, как ее не удобряй.
- Госпожа наложница так мудра. Спасибо за чай, пожалуй, мне пора. А то господин Чонган ноги мне переломает, если увидит, как я здесь чай распиваю.
- Глупости, господин Чонган – один из самых добрых людей.
- Как скажете, госпожа Гиде. До свидания!
Если начальник стражи добрый, то сам Лианг – внебрачный сын короля Богуса, покинувший этот мир пятьдесят циклов назад.
- До свидания!
Пока Лианг стоял у двери в доме звучала свирель. Тоскливая мелодия обволакивала Лианга, пробуждая в нем позабытые чувства и воспоминания.
