шнырь – одна из низших каст арестантов в тюрьме, следующая остановка это уже «гарем» (сборище опущенных, самая низкая каста, это даже не человек уже, а скорее вещь, принадлежащая тюрьме, которой могут пользоваться как угодно и где угодно и кто угодно).
Поэтому Дима не стал отступать, и сделал ответный выпад в сторону Виктора:
– Послушай, ты не в свои дела не встревай. За себя базарить будешь, когда спросят,
– А этот, – он кивнул в сторону новенького, – пусть сам за себя отвечает, зашел в хату, так будь добр поздоровайся как подобает правильному арестанту, а не выказывай неуважение презрительным молчанием, вызывая подозрения и недоверие в камере.
Но и Виктор не хотел отступать:
– Я за себя отвечу, если спросят, ты лучше за себя переживай, допросы устраиваешь по мусорским понятиям, – фамилия, статья…, придёт время чел сам расскажет, дай ему «раздуплиться» (значит освоиться).
В такой словесной дуэли, главное выдержать, не сорваться на крик и не кинуться на оппонента с кулаками. Считается высшим пилотажем отбрить словами, причем не просто руганью или криком, а словами от которых у противника кровь застынет в жилах, и он отступит, еще говорят «прибить словами», а это под силу не каждому. Победителем считается тот, чьи доводы были приняты и спор на этом прекратился.
На какое-то время Дмитрий растерялся, готовился дать отпор, подбирая слова для ответа, но неожиданно с грохотом открылась «кормушка» и «продольный» постучал ключами по железной дверце, это значило, что он подзывал кого-то подойти. Все в камере были поглощены происходящим между Дмитрием и Виктором и не сразу поняли, что происходит.
– Ну что зависли, – рявкнул Дима, – подойдите кто ни будь и спросите, что он хочет.
Ближе всех у «кормушки» находился Кудель, так звали мужичка, бывшего таможенника, его осудили на 10 лет, за то, что с фур брал по 200 баксов, пропуская без досмотра, был он родом из Гомеля. Ходили слухи, что у него дядя на самом верху занимает «жирную» должность, пытался его вытащить, так даже под ним кресло зашаталось.
Кудель подошел к «броне» и присел на корточки перед открытой кормушкой, и уставился с низу в верх на мусора:
– Фамилия? – рявкнул «продольный»
– Кудель, – вяло ответил ему сидящий на корточках перед кормушкой зек.
– С вещами на выход собирайся, – последовал ответ.
– Освобождают, – кто-то из сокамерников насмешливо прокомментировал слова «продольного».
– Да, и сразу на таможню отправят, дальше мужиков обдирать, – продолжил Дима,
–Наверное в другую камеру переводят, к своим, – добавил он через некоторое время.
Кудель кинулся собирать свои нехитрые пожитки. В камере к нему относились настороженно, обычно таких как он не «бросают» в «мужицкую» хату, что бы не приключилось неприятностей. Для таких есть отдельное место – «мусорская хата» или камера для тех, кто носил в прошлой жизни погоны. Но иногда начальство очевидно по команде сверху типа «ошибается» и отправляет таких как этот Кудель в «мужицкую хату».
Это немного отвлекло всех от перепалки Виктора и Димы. Но так быстро такие стычки не проходят, в замкнутом пространстве некуда уйти и заняться другими делами или сменить круг общения. На протяжении длительного времени, каждое утро, каждый час и каждую минуту одни и те же лица, одни и те же события. Иногда можно и без слов догадаться что хочет сказать тебе сокамерник. А если еще прибавить сюда и детали личной гигиены, которые справляют тут тоже на виду постоянно, так как «параша» в камере не огорожена, от основного помещения ее отделяет лишь тонкая фанерная перегородка так, что находящегося на «толчке» видно выше колена, ну и запахи, соответствующие конечно распространяются по всей камере и звуки, можно сказать это «необыкновенно сближает». Бывает иногда особенно нестерпимая вонь распространяется и тогда уже арестанты не выдерживают и начинают комментировать, а так как делать замечания «не по теме», неприлично, прикрывают это сарказмом:
– Гниет, наверное, аж глаза режет, -начинают громко восклицать сокамерники.
– Эй там на «долине», пали бумагу, – добавляют уже с угрозой в голосе.
Тогда, сидящий на «очке» поджигает кусочек бумаги или ваты припасенной заранее и запах гари наполняет камеру перебивая вонь с параши.
По негласному правилу поведения среди арестантов, пойти в туалет в общей камере можно только в том случае, если никто не кушает или не пьет чай, боже упаси пойти в это время, неприятностей не оберешься, могут и на «кругаль отсадить». Всех новеньких прибывающих в камеру обязательно предупреждают о том, как нужно себя вести, особенно насчет туалета и если «закосячишь», то уже не скажешь я не знал, спросят по полной. Поэтому во избежание неприятностей, обычно тот, кто идет по нужде, всегда предупреждает всех в камере:
– Мужики, никто не собирается пить чай или перекусывать, мне нужно отложить личинку, – спрашивает желающий посетит отхожее место.
– Не, все нормально, делай давай смело, – отвечают ему обычно.
Конфликты в камере затухают, словно огонь на морозе, залитый водой. Вроде бы и покрыт льдом, а внутри все одно продолжает тлеть, ждать удачного момента, чтобы вспыхнуть с новой силой. Ведь сторона, которая уступила уже никогда не успокоится пока не возьмёт реванш и не важно, как это будет выглядеть. Могут начать плести интригу, переманивая на свою сторону сокамерников и ожидая удобного случая, чтобы нанести ответный удар. Высшим пилотажем считается выставить из камеры соперника, создать условия что бы противник «ломанулся» из камеры сам или попросил, что бы его перевели в
