другую. Еще один вариант убрать через опера тюрьмы. В каждой камере есть так сказать глаза и уши, такая «наседка» стучит на сокамерников оперу. Общаются через письма или через комнату свиданий с адвокатом, выводят такого стукача якобы на допрос, а там его уже опер поджидает. Ну и «наседка» может оговорить сокамерника, типа мешает вести в камере наблюдение, сеет конфликты и т.д. Вот опер его и переводит в другую «хату». И иногда стукачем могут быть те на которых никогда не подумаешь.
Так и Дима, воспользовался заминкой с Куделем, чтобы перевести дух и подготовить как говорят «оборотку», ответные действия.
После отбоя, когда погасили свет и только «луна» мрачно мерцала под потолком камеры, Женя, из-за которого разгорелся конфликт, обратился к Виктору шёпотом:
– Благодарю, что вступился, -прошептал он, их нары были расположены так, что можно было переговариваться, не привлекая внимания сокамерников.
– Да не стоит благодарить, ничего я такого не сделал, -последовал ответ.
Немного помолчав, Женя продолжил:
– Я слышал про твое дело, было много шума в Гомеле, а у меня жена в областной администрации работает, рассказывала подробности твоего ареста, она дружит с одной дамочкой из банка, Терухина ее фамилия, так та ей рассказала, как к ним в банк пришли из КГБ и заставили их управляющего Лисина, дать на тебя показания.
От услышанного у Виктора сон как рукой смело, даже во рту пересохло от волнения. Воспоминания вспыхнули с новой силой, вызываю тупую душевную боль. Но он старался не подавать виду что ему интересно и как бы безразлично спросил Евгения:
– Ну, а что тебе еще известно?
А тот словно ждал этого вопроса и его как прорвало. Иногда болтовня словно защитная реакция на стресс, позволяла арестантам не сойти с ума. Ведь только это, да воспоминания у них не может отобрать никто даже ни суд ни тюремная администрация.
Но поговорить им не удалось, «продольный» услышал, что кто-то шепчется и начал орать, громыхая дубинкой по железной двери в камере:
– Прекратить разговоры, всем спать!
– Ладно, завтра на прогулке расскажешь – прервал его Виктор, – стараясь не выдать нетерпения голосом и накрылся одеялом с головой, давая понять что разговор на сегодня окончен.
Широкая дорога открывалась перед глазами и уходила в даль за горизонт. По обочинам, с обеих сторон был невысокий густой кустарник. День был солнечный. Виктор уверенно шагал по середине дороги, казалось он знал куда и зачем ему нужно идти. Подходя к развилке, он вдруг почувствовал что-то сковывающее его движения, словно ожидая чего-то насторожился. Он приближался к развилке, от которой одна дорога шла прямо, а другая поворачивала на право. По обочинам развилки росли деревья. Виктор чувствовал, что за ним кто-то наблюдает, настороженность начала перерастать в страх, сковывавший движения. Не дойдя до развилки буквально несколько шагов, он услышал как из-за деревьев раздался рык, от которого кровь застыла в жилах. Дальше все было словно во сне, на него из зарослей надвигался громадный лев, оскалив пасть он издавал зловещее рычание, Виктору показалось, что это последние мгновения жизни. Но неожиданно он осознал, что держит двумя руками огромную дубину, точнее даже не дубину, а ствол от дерева. Это придало ему сил и уверенности, он решительно выставил ствол перед собой. Лев подошел ближе и вцепился пастью в дерево. Виктор почувствовал всю силу львиной хватки, послышался хруст, словно ствол зажали в мощные тиски, дерево затрещало и начало вырываться из его рук, это лев поворачивал пасть из стороны в сторону, пытаясь вырвать его из рук Виктора. Первые минуты растерянности от дерзкого нападения зверя прошли и неожиданно он почувствовал уверенность в себе и своих силах, его наполнила волна уверенности, страстное желание побороть страшного животного и тогда он еще крепче сжал дрын и начал давить на него сталкивая льва со своего пути.»
Внезапно вспыхнул яркий свет и все вокруг загудело.
– Подъем, поднимаемся с нар, быстро, – орал «продольный», свет уже был включен. Остатки сна еще проносились в голове Виктора, он никак не мог привыкнуть к тому что находится в тюрьме и ему назначен срок в шесть лет. Особенно когда резко просыпался, на границе сна и реальности это особо остро чествовалось. Сны уносили его от действительности тюремной жизни и порой своими причудливыми картинами запутывали так что нельзя было в первые минуты понять где он и что с ним происходит. Казалось, что сон – это реальность, а реальность – это сон. Но наблюдая как на нарах просыпаются его сокамерники, он понимал, сейчас тюрьма – реальность и постепенно начинал свыкаться с этой мыслью.
Наконец то дождавшись, когда «продольный», ударил дубинкой по «броне» и заорал,
– Приготовиться на прогулку.
Прогулка в тюрьме обязательна для всех. Это в СИЗО можно остаться в камере и хоть на час отдохнуть от постоянного общества сокамерников. В тюрьме – нет. Из камеры выходят все.
Сегодня Виктор, как никогда хотел выйти в тесный тюремный дворик и дослушать рассказ Евгения.
Арестанты по одному выходят из камеры и становятся вдоль стены тюремного коридора. Руки на стену, ноги расставить, один контролёр «шмонает» каждого, от запястий до щиколоток. Двое других стоят по сторонам и еще один с собакой. Когда всех вывели и обыскали, дают команду повернуться и следовать за контролёром, предупреждают, что бы смотрели в пол и не разговаривали во время движения. Замыкает процессию конвоир с собакой.
