Промозглой осенью Безе нашел Кляйна в лесу под Франкфуртом. Глава Уилфрид буквально насел на него:
— Теперь тебе предстоит стать кулаком освобождения Палестины!
Дело в том, что федаинам в Бейруте угрожала опасность, а денежные мешки Персидского залива отказывались как-то помочь палестинским народовольцам. В этой ситуации НФОП должен был заставить нефтяные монархии, которые и раньше не были особо замечены в деле освобождения Палестины, прекратить выступать за мирные переговоры между Израилем и Египтом, не сулившие ничего хорошего палестинцам.
Кляйн переспросил у Безе, каким образом можно помешать им продолжать такую политику, если нефтяные шейхи даже гипотетически не допускали возможности стать на сторону палестинского движения. Безе на голубом глазу ответил:
— Ерунда. Мы похитим министров нефти стран — участниц ОПЕК на очередной сессии, которая должна пройти через месяц в Вене.
Тут уж Кляйн выпалил, что вся эта идея от начала до конца — безумие, поскольку не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться о серьезной охране этого мероприятия:
— Это же ОПЕК!
Но Уилфрид его успокоил: внутри ОПЕК у Карлоса будет свой человек, который скоординирует операцию. В общих чертах это все выглядело так: Карлос войдет с группой вооруженных людей в здание, захватит нефтяных министров и потребует выполнять его распоряжения. Потом самолет, предоставленный Австрией, будет совершать посадку в каждой стране, и по одному они будут отпускать министров, зачитывая на местном телевидении коммюнике от Народного фронта. Согласно плану операции, самолет не полетит только в Иран и Саудовскую Аравию. Двоих министров они казнят.
Кляйн согласился, и потом он с юмором будет вспоминать:
— Я думал: мы утром захватим министров, а уже в обед я буду есть сосиски во Франкфурте. Все оказалось гораздо сложнее.
Вторым человеком, которого ввели в дело «Революционные ячейки», была Габриэле Крехер-Тидеман — вздорная и взрывоопасная девица, отсидевшая два года за ранение полицейского при задержании, — она выстрелила в него из пистолета. Даже внешность выдавала в ней неуравновешенную натуру: плоская как доска грудь, бледное лицо, водянистые серые глаза и копна каштановых волос, которые она иногда красила в огненно-рыжий. Также в эту группу входили палестинец Халид и два ливанца — Юсеф и Джозеф.
Уже зимой, после встречи с Хаддадом, Карлос прибыл в Вену и поселился в роскошном отеле «Хилтон». Безе и Кляйн остановились в бюджетной гостинице и шутливо порицали Карлоса за сибаритские замашки. Кляйн говорил, что Карлос шикарно одевался и останавливался в самых фешенебельных отелях, чтобы возникало как можно меньше подозрений: разве такой элегантный джентльмен может быть офицером международного сопротивления? Конечно нет! Да и им было нечего жаловаться — их довольствие каждый день составляло почти $100, что считалось большими деньгами.
К этой операции он готовился не только физически, но и внешне — теперь Карлос отпустил бородку а-ля Троцкий и отрастил бакенбарды. Для завершения образа революционера он купил себе черный берет «как у Че Гевары». На выходе из магазина в новом революционном стиле он встретил и Уилфрида Безе, и Кляйна, которые набросились на него с вопросами о грядущей операции. В результате Карлосу пришлось отбиваться от назойливых товарищей в ресторане. Интересно, что, будучи полиглотом (как шутил в беседе со мной его адвокат Гювен Иылмаз: «Карлос знает все языки, кроме того, который требуется в данный момент», — имелся в виду турецкий), он не знал немецкого языка, поэтому роль переводчика взял на себе Безе.
Итак, согласно выложенным им подробностям, начало операции было запланировано на 20 декабря. Крехер-Тидеман должна была объявиться уже сегодня; трое других бойцов вместе с оружием приедут чуть позднее. Члены «Революционных ячеек», не участвующие в проведении самой операции, помогали в подготовке — они наблюдали за штаб-квартирой ОПЕК, мониторили подходящие статьи о предыдущих сессиях и фотографии, касающиеся работы министров в Вене. В завершение разговора Карлос сообщил, что Безе также не будет участвовать в операции. Анис отправился в Берн к своему дяде, послу Ливана. Он присоединился к Карлосу в Вене, оставив своего личного заместителя (гениального подрывника) в Женеве в качестве связующего звена.
— В Вене, — вспоминает Карлос, — Анис Наккаш встретился с послом Ливии майором Эззедином аль-Гадамси (в дальнейшем он совершит предательство и доложит обо всем в ЦРУ), который абсолютно не был в курсе о соглашении с полковником Каддафи. Затем он незамедлительно вернулся в Бейрут. Камал же вернулся в Дамаск, где Хассуна Шауиш обещал ему, что оружие и информация скоро будут доставлены в Вену. Рифат аль-Асад оказывал протекцию Камалу по дружбе и тщетно пытался уговорить его объединиться с сирийским правительством, но он ничего не знал об этой операции.
Карлос был в приподнятом расположении духа: он раскрыл подробности развоза министров — местное телевидение должно было не только прочитать коммюнике, подготовленное НФОП, но и от имени правительства поддержать палестинцев в деле борьбы за независимость. Министр нефти Саудовской Араваии шейх Ямани и министр Ирана Амузегар будут казнены в любом случае, как только они вылетят из Вены. Об этом, конечно, нельзя было распространяться раньше времени, чтобы министры не сболтнули чего лишнего. Ответственность за саму казнь и ее исполнение взял на себя сам Карлос.
Следующим пунктом, вызвавшим решительный протест Кляйна, была обязательная казнь любого, кто захочет сопротивляться. Карлос говорил, что если кто-нибудь захочет оказать сопротивление, то будет казнен; попытка бегства — казнен; истерика и паника — казнен; если член группы откажется выполнить любой его приказ или проигнорирует утвержденные ранее инструкции — он будет казнен. Карлос знал, что успех операции зависит только от того, как будет вести себя группа в стрессовой ситуации. Ему был нужен слаженный, не дающий сбоя механизм. Кляйн начал протестовать, аргументируя
