тем, что если кто и захочет сбежать, то убивать его не имеет никакого смысла. Карлос взглянул на него исподлобья и твердо сказал, что Кляйн может покинуть группу, если ему так захочется. В воздухе повисла тишина:
— Ты хочешь, чтобы какая-то чертова секретарша своей паникой поставила под угрозу срыва нашу операцию? — взорвался Карлос. — Ты в своем уме, Кляйн?
Тем не менее Кляйн продолжил атаковать его вопросами. Неизвестно, что бы произошло, если бы не Уилфрид Безе, который старался максимально смягчить жесткие формулировки спорщиков, выступая в роли переводчика с немецкого. Скорее всего, Кляйн остался в его группе только по причине того, что у Карлоса не было времени подготовить к операции еще одного дополнительного человека на замену. К тому же нельзя было сказать, что все шло так гладко: Крехер-Тидеман еще не приехала в Вену, а оружие, обещанное Карлосу, так и не поступило. Больше того, на этот момент никакой обещанной информации от своего человека в ОПЕК он не получил. И тут еще этот упертый и вздорный Ганс-Йохим Кляйн! Поскольку ждать Карлос уже не мог, он обратился к Безе, чтобы тот убедил «Революционные ячейки» выдать оружие на операцию; аналогичную просьбу, по словам Кляйна, Карлос адресовал и тому таинственному агенту в ОПЕК.
Пока же ситуация зависла в воздухе. Он съехал из фешенебельного отеля «Хилтон» в потрепанную съемную квартиру вместе с другими членами группы. А 19 декабря в полночь рядом с Венской оперой им был передан груз, доставленный на машине посла и на еще одной посольской машине. Наконец вышла на связь и потерявшаяся немка: Нада (Габриэле Крехер-Тидеман), международная активистка «Движения 2-го июня», прибыла с письмом Абу Хани, в котором был приказ все прекратить в связи с опасением, что операция будет провалена из-за ливийцев.
Информация же, переданная в Вену Хассуной Шауишем, была неполной и неточной, за исключением новости о том, что конференция продлится до воскресенья 21 декабря, дня зимнего солнцестояния.
Днем 19 декабря, за несколько дней до операции, Карлос пришел в квартиру, довольный собой после встречи с таинственным осведомителем. Пришел не с пустыми руками: в пухлых черных сумках лежали пистолеты «Беретта», браунинги, советские пистолеты ТТ, револьверы и десятки килограммов смертоносной взрывчатки. Гранаты были оборонительными, осколочными, советского производства. Все последующие часы бойцы-интернационалисты аккуратно смазывали и раскладывали оружие по комнате. Операция начиналась.
Карлос разбил диверсионную группу на пары:
1) Карлос, командир (пистолет-пулемет «Беретта» + пистолет браунинг Hi Power + две гранаты); Анис, заместитель командира (два браунинга HP + две гранаты);
2) Нада (пистолет ТТ + одна граната); Юсеф (пистолет ТТ + одна граната + взрывчатка + детонаторы);
3) Кляйн (браунинг HP + револьвер Смита-Вессона + две гранаты); Жозеф (пистолет-пулемет «Беретта» + браунинг HP + две гранаты).
В городе логистика, разведка, безопасность и резерв (из двух бойцов) обеспечивались группой международных активистов разных национальностей под командованием Уилфрида Безе.
— Всю подготовку, не считая ливийской помощи, мы провели самостоятельно: за собственные средства закупили оружие на 12 бойцов, спланировали операции по поддержке и путь к отступлению в Чехословакию, — вспоминает Карлос. — Объект был постоянно под наблюдением, до самого последнего дня, нам удалось проникнуть (и мне в том числе) в штаб-квартиру ОПЕК несколько раз. Мы были готовы приступить к операции уже 20 декабря без ливийской поддержки.
В холодное утро воскресенья 21 декабря Карлос аккуратно подстриг бородку и бакенбарды и сдвинул на затылок черный берет. Он был одет в армейские брюки и темно-коричневый кожаный пиджак от Пьера Кардена. Оружие, взрывчатка и сопутствующие аксессуары, включая запалы, детонаторы и часовые механизмы, были упакованы в сумки «Адидас», которые бойцы закинули себе за плечи.
Не спеша вооруженная группа села на трамвай и поехала к Christkindlmarkt, где по вечерам был настоящий пир из знаменитых венских сосисок, сладостей, пива и глинтвейна под какофонию зазывал и громкой музыки. Но утром там царила гнетущая тишина: шестерка вышла на заснеженную мостовую и направилась в сторону штаб-квартиры ОПЕК. Они дошли до большого 17-этажного здания ровно в 11. Кляйн услужливо поздоровался с полицейскими, которые никак не отреагировали на молодых людей с тяжелыми сумками — уже с утра тут ходили толпы народа. Единственной открытой дверью (под охраной полицейского) был главный вход здания, в котором на втором этаже располагалась штаб-квартира ОПЕК; два других полицейских находились в фойе с журналистами, напротив лестниц и двух лифтов.
У стойки приема посетителей на втором этаже среди дюжины людей было двое австрийских полицейских в штатском и иракский лейтенант Алаа Хассан, телохранитель иракского министра нефтедобычи Таеха Абдель Карима; другие же телохранители и агенты иранской разведки САВАК толпились около лимузинов, припаркованных у заасфальтированного в форме полумесяца подъезда к главному входу.
Внутри здания околачивалось почти три десятка журналистов, аккредитованных на мероприятие. К одной группе подошел Карлос и уточнил, когда заканчивается сессия. Журналисты даже приняли их за отставшую делегацию из Анголы, о чем вслух себе позволила сказать корреспондент Associated Press. Мрачные «делегаты» никак не отреагировали на шутку, молча поднялись, достали оружие и побежали в сторону входа в зал заседаний.
Охрану на первом этаже обеспечивало всего двое полицейских — тех, с кем вежливо поздоровался Ганс-Йохим Кляйн. Именно они — Антон Тишлер и Йосеф Янда — увидели, как люди с автоматами прорывались через дверь между центральным холлом и лестницей. В этот момент началась шквальная
