И чем больше я думала, тем страшнее мне становилось.
С Хантом я точно лоханулась. Но откуда же мне было знать, на какой величины грабли наступаю?
В глубине души я была даже рада тому, как всё обернулось. Если заранее знать, то вряд ли я смогла бы так чётко послать его лесом, а спать с ним, прости господи, в планы никак не входило. Я как-то иначе представляла себе мой первый раз.
Но достаточно ли он обиделся, чтобы не повторять попытки?
Девчонки наболтались и стихли, а я всё ворочалась, ворочалась и ворочалась, пытаясь найти решение.
Пойти и во всём признаться Блэйду? Поверит ли он мне? Или сочтёт очередной уловкой Эммы?
Нет. К Блэйду не пойду.
А вот Винтеру рассказать о Клубе можно. Ведь он явно был на стороне сестры Иланты, а значит, сочувствовал ей. Интуиция мне подсказывала, что попытаться можно и нужно.
В комнате было душно, меня начала мучить жажда. Тихонько поднявшись и просеменив к столу, я отметила, что кувшин удручающе пуст. Жажда, как на зло, сделалась непереносимой. Она попросту не давала возможности отвлечься.
Наверное, на этой почве у меня начались слуховые галлюцинации?
— Эмма?
Обежав взглядом комнату, я поняла, что все крепко сопят.
Раздался лёгкий скрип, и я с ужасом увидела, как дверь в нашу спальню приоткрывается.
Замерев от ужаса, я приготовилась увидеть ещё одного зомби, подосланного ко мне Блэйдом.
Но ничего не происходило.
Вернее, я не сразу обратила внимание на происходящее. И лишь когда слух уловил странные булькающие звуки, взгляд выхватил маленькие лужицы, стекающие на паркет. Как если бы кто-то невидимый, промокший до нитки, приближался ко мне в темноте.
Не могу описать состояние фатального, запредельного ужаса, охватившего меня в ту секунду. Было просто писец как страшно.
Что-то приближалось. Подходило. Дышало хрипло и надрывно. Угрожающе и беспомощно одновременно.
Потом пришло осознание, что это я же и дышу.
Это моё дыхание с сипом разрывает тишину, сводит судорогой плечи и превращает позвоночник в камень.
Стоило это понять, как я с облегчением выдохнула.
И в тот же миг ледяные, твердые, как камень, мокрые пальцы обвились вокруг щиколотки и резко потянули вниз. Паркетные доски с треском обратились в щепы, а я полетела вниз.
Я снова оказалась в том пространстве, в котором была когда-то. Зажатая между зеркалами.
Вокруг — мгла.
Я думала, что открыть глаза не получится.
К сожалению — получилось.
Передо мной стояла фигура. Женская. С длинными черными, спутанными в колтуны, волосами, полностью закрывающими лицо. В одной рубахе, простой, словно дерюга. Босиком.
Биение моего сердца эхом отзывалось в пустой комнате.
Я поняла, что умру, как только это мёртвое нечто взглянет на меня.
Но я снова ошиблась. Никто глядеть на меня не стал.
Вскинув синюшно-бледные руки, она железной хваткой ухватила меня за горло и принялась душить.
—
— Эмма! Эмма, проснись! Да проснись же!
Голос Эвелин буквально вытащил меня из жуткого зазеркалья.
Озираясь в ужасе, я села на кровати.
— Это был сон? — потёрла я саднящие виски, куда словно дятел стучалась тупая боль.
Горло ещё чувствовало прикосновение ледяных пальцев.
Но это был сон. Навеянный ли вчерашними событиями или чужими заклинаниями кошмар? Явственный до содрогания.
Или это душа Эммы, застрявшая в зеркальном переходе, пыталась вернуться в своё тело? Если бы ей удалось, что стало бы со мной? Вернулась ли бы я в своё время? Или осталась бы в Зазеркалье вместо неё?
Я думала, кошмар был ночью. Конечно, ночью это он и был. Но дело в том, что днём не полегчало.
Начались занятия, и я сразу почувствовала себя приблизительно так, как может чувствовать себя ученик средней школы попав на четвёртый курс
