— Думаешь, хотя бы неделя в запасе у нас будет?
— Будет, — уверенно кивнул Блэйд. — Хант сейчас занят с другой игрушкой и не торопится вспомнить об Эмме.
— Прекрасно, — вздохнула я.
Подул ветерок, заставляя поежиться от свежести, охватившей разгорячённое движениями тело.
Со всех сторон то тут, то там, тянулись белёсые испарения. Земля остывала, отдавая прохладу. Белая кисея тумана то здесь, то там висела, напоминая зловещих призраков. Я боязливо пододвинулась к Блэйду поближе.
Мы неторопливо топали по тропинке. Песок и хвоя поскрипывали, шуршали при каждом нашем шаге.
— У тебя есть хоть какой-нибудь план?
— Ты про предстоящий Шабаш?
— Я про то, как нам одолеть Ханта. Как думаешь, если у нас получится вытащить на всеобщее обозрение дела Клуба, этого будет достаточно?
— Откровенно говоря, сомневаюсь. Самый надёжный способ остановить Ханта — убить его.
— Как у тебя всё радикально! Во-первых, как ты собираешься это сделать? А, во-вторых, если и получится, что будет дальше?
— Дальше меня, скорее всего, засадят в какой-нибудь замок лет на двадцать. А если судья будут особенно милостивы, можно заполучить и смертную казнь. Впрочем, если мы добудем исчерпывающие доказательства в подтверждения того, каким гадёнышем является эта сволочь, может быть дело ограничится пожизненным. Вот только можно ли считать такой поворот дел к лучшему?
— Ты всё это всерьёз? Тебя либо посадят пожизненно или казнят, если ты убьёшь одного Ханта, на чьей совести столько смертей?
— Хант королевских кровей, пусть он и ублюдок в прямом смысле этого слова. А я родом из нищенских трущоб. Как и те, кого он убивал ради развлечения. Цена жизни разная.
Повисла недолгая пауза. Потом Блэйд спросил:
— В твоём мире всё иначе?
— Наверное, наши миры находятся в том поясе, где власть имущие стоят не «под», а «над» справедливостью. До черта тому примеров. Глядя на беззаконие, иногда начинаешь сомневаться в том, что справедливость вообще существует.
— Это — да, — вздохнул Блэйд.
— А потом я ещё немного подумала, и пришла к утешающему выводу, что те, кого наказывают люди, на самом деле счастливчики. Высшие Силы берут дороже. Не деньгами и не свободой.
— А чем же?
— Зависит от человека. Для тех, кому дороги его дети наказание может прийти через них. Законченный эгоист спивается, карьерист — перестаёт получать удовольствие от достигнутых высот, а у разнузданных прелюбодеев тело начинает гнить изнутри также, как сгнила их душа. Праведник не теряет способности радоваться жизни даже если из радостей у него всего-то и есть маленький домик с удобствами во дворе, да три ярких цветочка в палисаднике. А заядлый грешник кажется себе бедняком посреди дворца.
— Прописные истины. В любом грехе заключается и наказание за него.
— Это как. Слушай. Вот возьмём, к примеру, человека, который во главу всего ставит престиж и статус. Он и людей ценит не за качества, которые у них есть, а за ту цену, что им ставят другие.
— Не понимаю.
— Глядя на женщину, он оценивает её не по категории «нравится-не-нравится», а потому, насколько её внешность соответствует нормативам, принятых в обществе. Так называемый, стандарт.
— И какой же стандарт принят в вашем обществе?
— Женщина должна быть высокой, узкобёдрой, узкоплечей. При этом у неё должна быть грудь не меньше третьего размера.
— Это как?
— Вот так, — показала я, слегка покраснев от его очередной усмешки.
— Ясно. Что ещё в золотом стандарте?
— Светлые волосы и обязательно пухлые губы.
— Очень пухлые?
— Очень. Ещё у нас существуют услуги, позволяющие как-то вписаться в стандарт тем, у кого от рождения внешние данные отличаются от заданных пропорций. Называется эта услуга «пластическая хирургия».
Я рассказывала об имплантатах и прочих чудесах современной косметологии, чем немало повеселила собеседника.
— В основе отношений конкурентно способных личностей лежат товаро-денежные отношения, — разглагольствовала я. — Естественно, владелец товара считает себя вправе избавиться от приобретённой красотки в любой момент, как только одна из частей её тела перестаёт подходить под описанный стандарт. Стоит женщине родить или просто возраст перевалит за тридцать, она становится не конкурентно-способной на рынке резиновых игрушек,
