— Пойдем куда-нибудь, где нам никто не помешает.
Я подхватила его под руку и повела на станцию метро.
— Ерунда какая-то, — опомнился он, — я же на машине.
И мы повернули обратно, к выходу из метро. Но когда вышли на улицу, перед нами была не Уайтчеппел Роуд — мы оказались на берегу моря, в центре каменного круга. И мегалиты вокруг нас вдруг загорелись.
— Бежим! — крикнула я и потащила Ли за собой в просвет между пламенеющими камнями.
Я ведь здесь уже была! Я знаю этот каменный круг! Тогда меня и мегалиты накрыло огромной морской волной, и пламя потухло. А я насквозь промокла. На этот раз случилось то же самое. Нам удалось вскарабкаться на скалы, и волна захлестнула только наши ноги. Через миг мы снова стояли на Уайтчеппел Роуд в Лондоне с совершенно мокрыми ногами.
Еще через минуту мы уже сидели в машине у Ли, сняв ботинки, и босиком колесили по городу.
— Куда мы едем, Ли?
— Туда, где нас никто не сможет подслушать. — Ли притормозил на красный свет. — Откуда тебе известно это место? Где каменный круг?
Я рассказала.
— А что? Почему ты так расстроился?
— Пылающий каменный круг, — отвечал он, как будто это что-то могло объяснить.
А, ну конечно! Кто же не знает пылающего каменного круга?
Мы припарковались где-то в одном из переулков за пределами Старого города.
— Куда ты собираешься? Мы что, не можем поговорить в машине? — спросила я.
— В музей «Арсенала». Мне надо подвигаться, — ответил он и вышел из автомобиля прямо как был босиком.
— Ботинки надень! — напомнила я.
В мокрой холодной обуви мы прошествовали в кассу музея.
Музей располагался в подвале футбольного клуба «Арсенал», и мы оказались здесь одни, не считая смотрителя, который остался наверху. Идеальное место, если хочешь посекретничать. На стене возвышалась проекция футбольных ворот и висели постеры с фотографиями игроков команды, в витринах стояли кубки.
— Пылающий каменный круг — это легенда, — заговорил Ли, — предвестник беды и опасности. В начале XX века его видели накануне убийства наследника австрийского престола в Сараеве, потом перед тем, как Гитлер пришел к власти в Германии. В XVIII веке он предрек Великую французскую революцию. А еще раньше, в XIV веке, явление пылающих мегалитов предшествовало великой эпидемии чумы, которая унесла треть населения Европы.
Я присела на лавочку рядом с витриной. Ли ходил туда-сюда по проходу.
— Это все, как ты понимаешь, страшные, роковые события для истории человечества, — продолжал Ли. — Я обязан рассказать Оберону о Кайране. Вдруг Кайран связан с грядущей катастрофой.
— Не делай этого, Ли! — взмолилась я. — Кайрану тогда не жить!
— Не жить, — со вздохом согласился Ли, — он дракон, и ему известно слишком много о наших планах. Очевидно, он и есть предатель. Это он убил гвардейцев. И отравление в Богемии — тоже наверняка его рук дело.
— Не может быть! — заступилась я. — Я достаточно близко знаю Кайрана. Предательское и жестокое убийство не в его духе!
Тогда, в Германии и после, я была бы готова поверить в жестокость и кровожадность Кайрана, но с тех пор прошло немало времени, и многое стало ясно. Не дай бог, конечно, никому иметь Кайрана среди своих врагов, однако коварство, вероломство и подлость — последнее, в чем его можно заподозрить.
— Не говори ничего Оберону и Совету. Кайран доверил мне свою тайну. И я ему тоже верю. Поначалу я тоже в нем сомневалась, но теперь знаю, почему он тогда, в Германии, вел себя так странно. Он дитя дракона. Если ты его выдашь и его казнят, это будет означать, что это я его убила. Как мне жить с такой виной?!
Ли мучительно соображал: его кузен, друг детства — может ли он быть предателем? Что делать? Как быть?
— Ли, давай как-нибудь проверим, может, у Кайрана есть алиби?
— Давай проверим, — согласился Ли, — но если его вина будет доказана, я его выдам.
— Спасибо.
У меня в кармане завибрировал мобильный. Только бы не Кайран! Только бы он не узнал, что Ли уже известна его тайна, не прошло и пяти минут, как несчастный драконоэльф доверился мне. Дрожащими пальцами я вынула телефон из кармана. К счастью, это была всего лишь Шерил, младшая сводная сестра Кори. Я иногда помогала ей с английским как репетитор. Век бы мне ее не видеть, эту мелкую избалованную поганку. Но теперь я была рада, что
