Живописность сцены была оценена: демонстративно хлопая в ладоши, к жертвам нападения подходил приятной внешности молодой пан в немец­ ком наряде. Диамантовые пуговицы на модном сером камзоле и перстни на пальцах сияли даже в тусклом свете фонаря, а белые шелковые чулки свиде­ тельствовали, что пан не тащился пешком по мокрым виленским улочкам, а приехал сюда в карете.

А насчет приятной внешности — так есть такие лица, которые тяжело описать, они будто предназначены, чтобы вызывать доверие. Таких людей первыми вспоминают, когда прикидывают, кого пригласить на ассамблею или кому поручить что-то деликатное. Внимательные серые глаза под тяжелыми веками могли мгновенно становиться наивно-восхищенными, высоко при­поднятые брови выказывали то хитрость, то фанаберию, то радостное удив­ление. Лицо худое, лоб высокий, с уже наметившимися морщинами, узкие губы с притаенной в уголках рта всегдашней усмешкой. Пан церемонно поклонился:

— Искренне прошу прощения за этот маленький спектакль, но он был необходим по причинам, о которых мы с вами поговорим, надеюсь, в более приятной и безопасной обстановке. Позвольте представиться: генерал-фельд­маршал армии Ее Величества российской императрицы Екатерины Второй князь Николай Васильевич Репнин.

Доктор и студиозус опустили сабли. Племянник всемогущего россий­ского канцлера Панина Николай Репнин был в Речи Посполитой личностью чрезвычайно известной и влиятельной. Несмотря на сравнительно молодой возраст — около тридцати лет — искушенный дипломат, политик и воена­ чальник, личный друг Михала Богинского, Станислава Понятовского и мно­гих иных. И коварный, хитрый враг — тоже для многих.

Пифагору российский гость не понравился.

Под злобный лай возбужденного пса его мость генерал-фельдмаршал Репнин потягивал из фарфоровой чашки душистый кофе — сами Лёдники модный напиток не пили, потому что занудный доктор утверждал, будто кофе вреден для сердца, но для любителей держали. Что это за шляхетский дом, где нет ни кофе, ни табака? Табакерка, кстати, тоже присутствовала: золотая, круглой формы, усыпанная изумрудами, с вензелем новой российской импе­ ратрицы: гость демонстративно вынул ее из кармана. Такими драгоценными безделушками Екатерина одаривала особо приближенных. Репнин окинул острым взглядом Саломею Лёдник, которая принесла конфетницу с марци­панами:

— Слухи не врут. Ах, как жаль, что вам не пятнадцать лет, моя пани!

Саломея недоумевающе вскинула брови, и гость объяснил:

— Тогда я бы обязательно устроил ваше похищение, научил светскому обхождению и продал вас за бешеные деньги какому-нибудь королю, вы стали бы фавориткой и помогли мне в моих небольших интригах.

Пан Николай умудрялся говорить с такой веселой, добрейшей легкостью, что невозможно было ни возмущаться, ни обижаться, — хотя сказанное не было шуткой. Саломея улыбнулась:

— Значит, мне нужно благодарить Бога, что я достаточно стара.

По лицу Лёдника, такому достойно-каменному, пробежала незаметная для посторонних опасная тень. Репнин, хотя и никакой не красавец со своим худым вытянутым лицом, был удачным охотником на амурном фронте, о его романе с пани Изабеллой Чарторыйской, в девичестве Флемминг, много бол­ тали, так что профессор с удовольствием обошелся бы без его комплиментов в адрес жены.

— Может быть, мы все-таки перейдем к делу, Ваша светлость?

Репнин непринужденно отхлебнул кофе, отставив мизинец с длинным

полированным ногтем, и мечтательно уставился на нарисованного Аристо­теля, будто в позолоченной раме красовался не мрачный старый философ, а полуобнаженная Диана.

— Ах, эти дела. И серьезный подход к ним. Юмор — вот что спасает человечество от взаимного уничтожения, ибо невозможно убить того, кто тебя рассмешил. А вы такой серьезный, пан профессор. Я долго собирал о вас сведения.

— Зачем, ваша мость? — вежливо поинтересовался Лёдник, которому не впервой было поддерживать светский разговор, напоминающий путь корабля между смертельно опасными рифами.

— Вы мне нужны, — весело пояснил Репнин. — Вы православный, при­чем не боитесь исповедовать свою веру. Не связаны по сути вассальной клятвой ни с каким магнатом. Владеете достаточными знаниями и проницатель­ностью, чтобы выполнять деликатные поручения. Мне оставалось проверить, можете ли вы защитить себя, — извините, но в рассказах о вашем фехтоваль­ном мастерстве можно было заподозрить большую долю сказочности. Что ж, то, что я увидел, впечатляет — вы на пару со своим учеником представляете собою достаточно грозную силу. При том, что она не бросается в глаза, что при. деликатных поручениях является важным качеством.

— С чего вы взяли, что мы будем на вас работать? — не выдержал Прантиш, которому один из наемников генерала порезал рукав новехонькой свитки.

— А куда вы денетесь? — обаятельно усмехнулся посол. — Сами поду­майте — времена терпимости здесь заканчиваются, вас, пан Лёдник, не оставят в стенах академии, коя контролируется иезуитами. Свято-Духов монастырь, куда вы ходите, и госпиталь при нем скоро закроют. Как и другие православные храмы. А схизматиков начнут преследовать как преда­телей, врагов. В стране есть люди, которые не хотят подобного допускать, и думаю, совесть заставит вас к ним присоединиться. У вас есть и личные могущественные враги, к тому же вы снова оказались посвященным в очень опасную тайну. Ну и кроме того — я знаю вашу маленькую слабость, пан Лёдник. — Репнин поставил чашку на стол и побарабанил пальцами по столешнице из черного

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату