для меня просто очередной ученицей. Если бы я уже не видел ее в ночных снах, я бы, наверное, испугался: ее присутствие вселяло какую-то тревогу.
Она стояла в дверях маленького храма моей матери. Ее силуэт четко вырисовывался в лучах ослепительного полуденного солнца, волосы слегка развевал летний ветерок. Лица мне не было видно, но я ощутил ее силу. Мы никогда раньше не встречались, но я уже знал, кто она и зачем она здесь. В моих видениях мы разговаривали уже много раз. Ее лицо впервые появилось в моих снах, когда я был еще совсем молод. Тогда я решил, что она – ангел смерти и приходит ко мне, чтобы предупредить: жизнь моя скоро оборвется. Я еще не понимал истинной природы смерти, как понимаю ее сейчас, и мне было страшно. Я был уверен, что узнаю лицо моего ангела, если он когда-либо вдруг обретет плоть, – так и произошло.
Наша встреча казалась мне дьявольски важной. Смерть пришла ко мне, чтобы лично засвидетельствовать свое почтение! Я знал, что у меня есть выбор: бежать – или посмотреть в лицо тому, чего я боюсь. Чувствуя, что исход будет одинаковым в обоих случаях, я остался. Другой не увидел бы ничего особенного в ее внезапном появлении, но для меня это было далеко не обыкновенное событие. Сомневаюсь, что Дхара сама догадывалась о том, что привело ее в тот день ко мне. Как многие женщины, приходившие к моей матери, она искала ответы на свои вопросы. Она хотела, чтобы кто-то просветленный открыл ей истину. Для нее насущной потребностью было слушать кого-то, учиться, ей хотелось непременно изменить свою жизнь. Ей нужны были не столько молитва и благословение, сколько серьезнейшее испытание. Она преклонялась перед матерью Саритой и чувствовала свое родство с ней, но ей нужно было нечто большее. Ей нужен был я. Она могла этого не знать, но я-то знал. Увидев, как она стоит в лучах солнца, я сразу все понял. Я узнал ангела, посещавшего меня в мальчишеских снах, и мне захотелось, чтобы она так и оставалась фантомом. Я был совершенно не готов к тем драматическим переменам, которые должны были произойти, – я видел, что с ее приходом эти перемены стремительно надвигаются на меня.
Но все это не имело никакого значения в тот миг, когда она, стоя в открытых дверях, произнесла мое имя. Теперь сопротивляться было бесполезно. Боюсь я или нет, готов ли я – все это было не важно. Прикрыв ладонью глаза от льющегося на меня света, я поднял взгляд и приветствовал смерть.
– Это еще что? – воскликнула Сарита, глядя на представшую ее взору сцену. – Зачем мы здесь? А как же Мария, свадьба, дети? – вопрошала она, переводя обвиняющий взгляд с рыжеволосой на отца. – А авария как же?
– Не волнуйся, – увещевающе ответила ее спутница. – Здесь вершится магия.
Новое видение вернуло Лале уверенность. Явилась Дхара – облеченная в восхитительную плоть иллюзия. Она стояла в дверях, загораживая свет.
– Нужен же какой-то порядок, – возмущалась Сарита, хотя ее и растрогало, что она снова видит Дхару, такую молодую и сильную.
– Что тебя беспокоит, сестра? Разве ты не любила эту женщину?
– Конечно любила! И по сию пору люблю! – с негодованием ответила старушка Лале. – Но сейчас не ее черед. Ее мы должны увидеть позже.
– Ему видней, Сарита, когда ей появиться, – вмешался дон Леонардо. – Это его история, ему решать, что за чем следует.
– Это мне решать, – уточнила Лала. – Эту одиссею я придумала.
– Ты так говоришь, дорогая моя, но это всего лишь слова. – Он взглянул сначала на нее, потом на дочь – та слишком устала, чтобы слушать их. – С приходом Дхары все быстро изменится, и скоро последуют чрезвычайно важные уроки.
– Они важней, чем то время, когда он был почти при смерти? Чем развод, чем несчастье семьи? – прошептала Сарита.
Покачав головой, она медленно прошествовала туда, где Дхара разговаривала с ее сыном. Солнечные лучи согрели ее, как будто она и впрямь оказалась там, вместе с ними, и на душе у нее стало спокойнее. Сарита вспомнила, как направила к нему Дхару, когда он пытался найти свой путь. Внутреннее чутье подсказывало ей, что их союз ускорит назревающие перемены. Вот они ведут тот первый, неловкий разговор – какое счастье, что она тогда послушалась своего внутреннего голоса!
– Другие воспоминания никуда не денутся, – сказал из-за ее спины отец, – и тогда ты сорвешь их, как бутоны роз, и положишь в свою корзинку, к другим средствам для приведения в сознание.
– От них мало пользы, – насмешливо сказала рыжеволосая. – Смотри лучше на этих двоих! Вспомни ту встречу и что было потом. Вспомни, за что ты любишь ее. Подумай!
Сарита прошла между сыном и Дхарой. Эта американка так хотела учиться, узнавать новое, хотела преодолеть свой страх и смятение. Сарита внимательно посмотрела на Мигеля, она была так близко к нему, что его дыхание касалось ее. Он говорил с Дхарой – по его глазам видно было, что он узнал ее. Ему понадобилось усилие воли, чтобы не сбежать. Преодолев себя, он улыбнулся, с трудом подбирая слова на английском и борясь с волнением. Вот для него возможность воспарить в любви! Богатство, престиж были ему безразличны. Отказавшись от карьеры врача, нейрохирурга, он отправился на поиски истины. Он захотел обрести то, что открыли его предки, и Сарита помогала ему в этом. Она и его отец приобщили его к своей мудрости, дали ему возможность работать и заглядывать в будущее, но вскоре ему стало этого мало.
И вот перед ним стоит она – человек, способный заставить крутиться шестеренки в видении мира. Да, Дхара должна стать ей дочерью, матерью ее внуков, но прежде всего она – долгожданный друг и товарищ ее сына. Вместе они откроют чудеса Теотиуакана и его безмолвное знание. Вместе они соберут вокруг себя учеников, пылких последователей. С Мигелем – шаманом и мастером видения – всем, кто пойдет за ним, не придется ждать спокойной жизни. Он вдребезги разобьет жесткий фундамент, на котором зиждилась их реальность, будет настойчиво призывать их не быть слепыми, не сдерживать
