стороне кухни.
Игравшие в углу поляки снова заволновались — вошли два солдата, прибывшие с Вороновым. Хозяин, услышав недовольный гомон за столом и, опасавшийся, как бы чего не вышло, вышел из кухни и угрюмо переглянулся с сидевшими в углу людьми. Затем, молча, поклонился вошедшим. Солдаты подошли к открытому огню очага греться.
Тем временем, гости продолжили знакомство. Маркиз, коверкая слова, представил русскому сидящих за столом:
— Маркиз и маркиза Фон Шомберг.
Маркиза поддержала брата и указала на Шарля:
— А это есть шевалье Де Брезе.
Шарль отвесил чуть заметный поклон и жестом пригласил русского за стол. Григорий охотно принял приглашение, ласково взглянув на девушку веселыми зелеными глазами.
Посмотрев на немца, он усмехнулся:
— А вы смелый человек! Пуститься в такое путешествие без сопровождения, да еще в компании сестры-красавицы! Фон Шомберг, приняв слова русского как попытку предложить услуги охраны, затараторил:
— Я много благодарить вас, если вы помогать ехать с нами до лагерь царь Питер…
— Я, дорогие мои, охотно проводил бы вас, но сначала мне надобно на заставу, курьер ждет… Хотя, Бог даст, может еще и нагоню!
Маркиза тихонько переводила французу слова Воронова, и тот, услышав о курьере, обратился к нему через маркиза:
— Если бы вы смогли отправить мои письма вместе с вашими, я был бы вам весьма признателен.
Фон Шомберг перевел Григорию просьбу француза, и тот согласно кивнул:
— Отчего ж не передать, пошлем наилучшим образом! (Этого в фильме пока нет, и насчет писем, хотел ли Шарль передать их незнакомому офицеру) Мужчины поприветствовали друг друга глиняными кружками и выпили. Вскоре компания окончательно разделилась. Шарль увлеченно болтал с Гретхен, а маркиз коверкал русский язык с Вороновым, на удивление быстро сойдясь с ним на игре в кости.
— А людишки-то в этих краях, доложу я вам. Эх, не то, что раньше! Как швед пришел с войной-то, тут и подняла голову шляхта! По всему видать, не по нраву им Петр Алексеевич пришелся! — ловко играя в кости, рассказывал Григорий.
— Вы исфолиль видеть государь? — маркиз поднес лорнет к лицу.
— Изволил, изволил! — пропел Григорий, прибирая серебряные монеты, только что выигранные у Шомберга. Потом, отхлебнув из кружки, он оглядел дорожный письменный прибор француза и вполголоса спросил маркиза:
— А что за птица этот господин?
— Француз, ехать ко твору царь Питер.
— Ко двору?.. Царь-то выступил к Полтаве с войском! Какой уж там двор?! Странно это все, — пожал плечами Григорий. — Ну, да ладно, ставим двойную!
К их столу подошел хозяин:
— Цо естше кцеш? Панна может спать![10]
Усталая Гретхен переглянулась с братом и он, подав ей руку и пожелав всем доброй ночи, повел ее наверх.
Горничная поспешила за госпожой.
Григорий, подумав с минуту, подозвал двух солдат и распорядился:
— Проводить до лагеря, я нагоню вас позже.
Потом поставил свою кружку на стол и обратился к Шарлю:
— Ну, бывай француз, мне еще на заставу надо ехать. Надев шляпу и накинув на плечи плащ, он решительно направился к выходу. Вскоре уже порядком уставшему Шарлю доложили, что его комната готова, и он охотно удалился наверх.
Глава двенадцатая
