Глава тринадцатая
Примирения с Мадам так и не произошло. Король пребывал в скверном настроении. Герцог Орлеанский поспешил пригласить Его величество посмотреть на новых соколов, присланных в подарок из одного предместья. Король сначала отказался, но потом принял приглашение, решив лично отобрать птиц для принца. По этому случаю в Версальском парке поставили шатры и столы с угощениями. Отбор птиц герцог превратил в пикник. Ясный теплый день способствовал запланированному празднеству. Людовику показали соколов и предложили испытать. Для этого, в качестве дичи, принесли клетку с голубями. Король, надев перчатку, принял сокола на руку и кивнул сокольничему. Тот открыл дверцу клетки, достал голубя и выпустил его в небо. Король сдернул колпачок с головы сокола и подкинул его в воздух:
— Ну, посмотрим, на что ты способен! Задай трепку этому трусу!
Придворные, стоявшие поодаль от его величества, обратили свои взоры вверх. Хищная птица поднялась в небо, увидела голубя и, сложив крылья, на лету сбила свою жертву, вонзив в нее свои когти. Король удовлетворенно поднял руку. Все зааплодировали.
Случайно ли или благодаря заботам герцога, но Людовик оказался рядом с мадемуазель де Монтеррас. Она была прелестна в охотничьем костюме серо-голубого цвета, пышные локоны свободно падали на плечи, а изящная треуголка придавала девушке несколько воинственный вид. Шарлотта прервала аплодисменты придворных замечанием:
— Несчастная птица! Она только обрела свободу, и тут же ее настигла смерть!
Все смокли, а король повернулся к девушке, но узнав снисходительно улыбнулся:
— Увы, мадемуазель! Жизнь жестока! Кто-то рождается быть дичью, кто-то охотником!
— Быть может, это так… Но смерть на свободе все же предпочтительнее сытой жизни в клетке…
Его величество снял перчатку:
— Вы хотите их всех отпустить и оставить королевство без соколиной охоты? — он показал на клетки с птицами: Осторожнее, мадемуазель, еще немного, и я начну подозревать вас в государственном заговоре!
— Ну, тогда казните меня, как казнили вашего несчастного голубя! — Шарлота непринужденно рассмеялась. — Кстати, сокол — тоже невольник, он летит только туда, куда укажет хозяин! — вызывающе заявила девушка.
Людовик резко обернулся к Шарлоте. Она присела в реверансе, поняв, что перешла границы.
— Соколу, мадемуазель, нужно жить по правилам и не залетать слишком высоко!
— Иначе?.. — Шарлотта решила идти до конца, понимая, что король догадывается, о ком она говорит.
— Иначе он обречен на верную смерть — солнце опалит ему крылья! — Король сделал ударение на последних словах и удалился.
Де Монтеррас, присев в реверансе побледнела.
Людовик подошел к шатру, где для него был приготовлен завтрак. Слуги широко раздвинули перед ним портьеры, заскрывающие внутреннее убранство. Перед всеобщим взором предстало королевское кресло с изображением сияющего солнца.
Соколов унесли, и придворные разбрелись по парку. То тут, то там раздавался громкий смех. Особенно весело и оживленно было возле качелей. Шарлотта, не желая принимать участие в празднике, свернула к живой зеленой галерее и остановилась в задумчивости. Ее привлек разговор двух фрейлин. За высокими кустами изгороди они не заметили ее.
— Вы слышали, что говорят о письмах, которые повезли наши дуэлянты? — услышала Шарлотта вопрос одной из девушек.
— Нет, а что?
— Да то, что бедняги обречены. В письмах — их смертный приговор!
— Что вы говорите!
— В конце пути их ждет неминуемая гибель!
— Но как вы узнали об этом?
— Ха! Тоже мне секрет! Мой супруг готовил паспорта для изгнанников! — Смеясь, девушки удалились, и голоса было уже не разобрать.
На глаза Шарлоты навернулись слезы. Де Брезе обречен? Господи, к чему такая жестокость? Стараясь скрыться в глубине галереи, она неожиданно натолкнулась на Филиппа. Он разглядел заплаканное лицо фрейлины:
— Чем вызвана грусть на столь прелестном личике?
— Я не знаю, как быть. Все так запутано!
Филипп оглянулся, словно хотел убедится в отсутствии лишних ушей.
— Любовь, мадмуазель, слишком волшебное чувство, чтобы им пренебрегать! Послушайте совет старика! Делайте то, что подскажет вам сердце! —
