Саксон лишь перевёл эти стихи на латынь сообразно тому, что ему подсказывало его поэтическое чутьё. Само их содержание едва ли было именно таким, как представлено здесь. В СЭ приводится описание спора между Тором и Харбардом, по форме довольно похожее на перепалку Грепа и Эрика (Песнь о Харбарде, 9-60). — Мл.
18 Это тёмное место едва ли можно понять иначе, кроме как обратившись к суевериям древних скандинавов. Смысл фразы, как кажется, сводится к тому, что Лар (дух-хранитель) короля считался также и ларом всех прочих, кто живёт в его доме. Лары у скандинавов обозначались словами ‘fylgiur’ или ‘hamingiu’. Они заботились не только о людях, но и о самом доме (Сага о Глуме убийце, 9). Духи-хранители королей считались наиболее могущественными, и короли могли делиться своей удачей, т. е. могуществом своих ларов также и с другими. Так, согласно «Саге о людях из Лососьей долины», король Харальд и его мать Гуннхильд подарили Олаву Павлину не только свою дружбу, но и удачу: «Конунг Харальд и Гуннхильд проводили Олава на корабль и сказали, что к той дружбе, которую они к нему питали, они добавляют еще пожелание, чтобы их удача сопровождала его» (sog?ust mundu leggja til me? honum hamingju sina) (Сага о людях из Лососьей долины, 21). Внутри тех пределов, которые эти Лары сами для себя избрали, их помощь считалась наиболее действенной. — Мл.
19 О том, что в древности многие скандинавские конунги держали при себе разного рода колдунов, а также и сами не были чужды этому искусству, сообщается в том числе и в сагах. Так, согласно КЗ, правивший в Хадаланде сын Харальда Прекрасноволосого Рёгнвальд «обучился ведовству и стал колдуном», а когда он погиб, будучи сожжён у себя в доме своим братом Эриком, вместе с ним там сгорело 80 колдунов (Сага о Харальде Прекрасноволосом, 34; см. также: Сага об Инглингах, 22; Сага об Олаве сыне Трюггви, 62).
20 Вероятно, таким образом Греп пытался напугать духов-хранителей (fylgiur, hamingiu) пришельцев. Ср. в «Книге о занятии земли» (IV, § 81): «Вначале были языческие законы, по которым люди не должны иметь кораблей с носовыми фигурами в море, а если они имеются, то люди должны снимать эти фигуры до того, как станет видна земля, и не подплывать к берегу с оскаленными головами или с разверстыми пастями, потому что духи страны могли испугаться». — См. также в «Саге об Эгиле» (гл. 57): «Но когда они уже держали паруса наготове, Эгиль снова поднялся на остров. Он взял орешниковую жердь и взобрался с ней на скалистый мыс, обращенный к материку. Эгиль взял лошадиный череп и насадил его на жердь. Потом он произнес заклятье, говоря: “Я воздвигаю здесь эту жердь и посылаю проклятие конунгу Эйрику и его жене Гуннхильд, — он повернул лошадиный череп в сторону материка. — Я посылаю проклятие духам, которые населяют эту страну, чтобы они все блуждали без дороги и не нашли себе покоя, пока они не изгонят конунга Эйрика и Гуннхильд из Норвегии”. Потом он всадил жердь в расщелину скалы и оставил ее там. Он повернул лошадиный череп в сторону материка, а на жерди вырезал рунами сказанное им заклятье».
21 См. ниже комм. к 5.3.18.6.
22 Ср. в СЭ: «Gattir allar // a?r gangi fram // um sko?ask skyli, // um skyggnast skyli, // ?vi at ovist er at vita // hvar ovinir // sitja a fleti fyrir» (Прежде чем в дом // войдешь, все входы // ты осмотри, // ты огляди, — // ибо как знать, // в этом жилище // недругов нет ли) (Речи Высокого, 1).
23 Вся эта малопонятная на первый взгляд беседа имеет некоторое сходство с разговором, который, согласно ХкиЛ (V, 2–4), вели между собой пастух по имени Снио и король Светии Адисл: «[Считалось], если кто-то сообщит королю о гибели Рахи, тот его немедленно обезглавит и лишит жизни. Был один великан по имени Лэ, который жил на острове под названием Лесхё, и у него был пастух по имени Снио. Его-то Лэ и отправил в Светию добиваться королевской власти у короля [Адисла]. И когда Снио прибыл в Светию, Адисл первым же делом учтиво спросил его, о чём говорят в Дакии, на что тот образно ответил: “Все пчёлы, оставшись без своего вожака, пребывают в смятении”. На второй вопрос, где он провёл ночь, Снио ответил: “Там, где овцы съели волка”. Дело в том, что он видел, как лекарь давал заболевшим овцам сваренное из волка питиё. Когда же Адисл снова спросил его, где он провёл предыдущую ночь, Снио ответил: «Там, где волки съели повозку, а быки убежали в лес». Дело в том, что он видел там, как три бобра укладывали деревья, причём когда у одного из них, который назывался ‘Рабом’, словно у биевердреля, разъехались ноги и он упал навзничь на землю, другие два завалили его окровавленными стволами, после чего тащили всё это за собой, словно [запряжённые перед повозкой] быки. Когда же они разбежались, [пришли] волки и сожрали эту ‘повозку’. Когда Адисл снова спросил его, где он провёл предыдущую ночь, Снио ответил: “Там, где мышь обгрызла топор, а топорище оставила нетронутым”. Ведь он знал, что этот топор был сделан из сыра. Король снова спросил, о чём говорят в Дакии; Снио ответил ему: “Все пчёлы, оставшись без своего вожака, пребывают в смятении”. Услышав это, Адисл сказал: “Умер король Рахи?”. Снио ответил ему: “Это ты [сам] сказал”. [И тогда] король снова произнёс: “Рахи умер”».
24 Имеется в виду современный о. Реннесёй (норв.: Rennesoy) в области Рогаланн. На этом острове есть долина, которая до сих пор носит имя Эрика. Впрочем, древность этого названия довольно сомнительна. — Мл.
25 В ХкЭ говорится, что Эрик и его брат Рольф убили Грепа и пятерых его братьев (Chronicon Erici regis, р. 153).
26 Примеры подобных словесных поединков отсутствуют в сагах. Отдалённое сходство с этим спором можно увидеть разве что в разговоре Хейдрика с Гестумблинди, где загадка, предложенная одним из участников, должна была быть разгадана другим (Сага о Хервёр и Хейдреке, 10). — Мл.
27 Имеется в виду простонародная забава, которая имела две разновидности: ‘skinn-drattr’ (букв.: перетягивание шкуры) и ‘reip-drattr’ (букв.: перетягивание каната). Первая описывается в «Саге о Хьяльмтере и Эльвире» (гл. 17), вторая — у Саксона ниже, в рассказе о датском
