— …Ты въедешь в наш город с юга…
После этого Галайба позвонил на стационарный пост ГАИ при южном въезде в город и отдал приказ о задержании транспорта с лейтенантом Сергеевым…
В кабинет вошел хмурый подполковник Ким с папкой в руке. Окинул недобрым взглядом сидящего за рабочим столом капитана, шагнул к столу.
— Галайба, я тебе приказал закрыть дело лейтенанта Сергеева и сдать в архив. Ты это выполнил?
«Начальник не в духе», — сразу определил капитан, тихо-смиренно выдавил:
— Я практически закрыл дело и сегодня собирался его сдать в архив.
— Теперь можешь не спешить, — выдавил подполковник, достал из папки исписанный бумажный лист, положил перед капитаном. — Это приказ из Москвы о понижении тебя в звании до лейтенанта, — положил на стол второй лист. — Это приказ по республиканскому Управлению о переводе тебя в поселок Уоян участковым. Сегодня должен полностью рассчитаться, а завтра с утра убыть к новому месту службы. Вопросы?
— Лейтенант? Уоян? — бросив взгляд на карту, выдавил капитан. — Поселок золотодобытчиков, поселок осужденных и сосланных в дикой тайге, в тысяче километров… За что меня так, подполковник? — воскликнул. — Я просто выполнял свой служебный долг…
— А ты не понимаешь? — в свою очередь, воскликнул подполковник. — Мне из-за тебя попало по шапке. Сам виноват, привязался к ГРУшникам, — крикнул. — Приказываю немедленно сдать дела…
— Но, товарищ подполковник…
Скула капитана неприятно задвигалась, плечи дергались.
— Выполнять приказ, и без истерик, — строго изрек подполковник и быстро вышел из кабинета.
Галайба взглянул на лежащие на столе листы, мгновенно разболелась голова…
— Ермолай, скажи честно, о чем ты думаешь?
Сергеев в это время рассказывал уже о третьем музее Ленинграда, о недавно открывшемся Центральном военно-морском музее, как его прервала Урин. Он подумал пару секунд и вымолвил:
— О том, где и как мы будем спать. А что?
— И что надумал?
— Ну… — в раздумье ответил Ермолай, — поскольку я не могу отлучаться от груза, то я буду ночевать в кузове машины, — усмехнулся. — На лежачем месте Нарана, охраняя при этом груз. Ну, а ты, как обычно, в номере Дома приезжих Новоселенгинска. Тебе крайне необходимо хорошо отдохнуть, впереди еще длинная дорога.
— Интересно получается, — медленно изрекла Урин.
— Другого варианта я не вижу.
— Надо придумать что-то другое, — вымолвила Урин и определенно задумалась…
Показались окраины Новоселенгинска. Ермолай взглянул на свои часы, они показывали — 22: 57.
— Едем к знакомому нам Дому приезжих, — бросил он.
— Я вот думала-думала про ночной отдых и ничего не надумала, — вымолвила Урин.
— Не надо ничего придумывать, — строго вымолвил Ермолай. — Я все решил и сказал, так и будем отдыхать.
— Мне надо всего часика три поспать, и я буду как огурчик…
— Урин, прекрати, пожалуйста, — оборвал Ермолай. — Ты должна как минимум поспать 6–7 часов, чтобы нам потом спокойно за световой день добраться до Иркутска. Я не хочу аварий.
— Я тоже, — парировала напарница.
Вскоре машина затормозила во дворе Дома приезжих. Ермолай и Урин немного перекусили.
Затем они прошли в дом, поздоровались с сидящей за барьером полусонной женщиной-администратором.
— Одноместный номер для девушки есть? — спросил Ермолай.
— Есть.
— Он теплый?
— Теплый, — выдавила женщина, зевнула. — Еще никто не жаловался.
— Очень хорошо, — вымолвил Ермолай, взглянул на уставшую напарницу. — Ну, размещайся и отдыхай, Урин. Я действую по своему плану.
Урин кивнула, сбросила свой тулуп и со словами:
— Укройся там, пожалуйста, потеплее, — вручила его Сергееву.
